Маски Черного Арлекина - Владимир Торин

Во дворе лежал человек. Бездыханное тело было припорошено снегом, молодое бледное лицо посинело.

– Сэр Миттернейл... – герцог бухнулся на колени перед рыцарем. Подложил ладонь ему под затылок: тело просто окоченело от мороза.

– Глядите! – кто-то заметил торчащий из груди рыцаря кинжал. Гравировка на вороненой рукояти изображала красивый резной цветок с шипованным стеблем.

– Клинок Черной Розы, – отшатнулись люди. – Оружие Деккера...

Снег все падал, но горячая кровь, вытекающая из раны, и не думала замерзать. Лицо убитого рыцаря было таким спокойным, будто он исполнил в своей жизни все, что должен был, и получил все, о чем мог только пожелать. На губах мертвеца застыла легкая улыбка, а в глазах окружающих – слезы.

– Парень, ну что тебе понадобилось-то во дворе? – сжал зубы от негодования герцог.

– Мой друг... – безутешно заплакала королева, опустившись подле тела. – Мой друг и защитник...

– Расступитесь, – приказал герцог, поднимая на руки тело рыцаря. Отсутствие правой кисти, которой он лишился во время осады, не помешало могучему воину это сделать. – В дом...

Но лорд Тенор не сделал и пары шагов. Путь ему преградил высокий вампир с длинными черными волосами и голубыми глазами, немного светящимися в ночи. Вампир с нескрываемым вожделением смотрел на тело сэра Миттернейла, не в силах оторвать взгляда от обилия крови, впитывающейся в одежду и капающей на снег.

На лице герцога появились отвращение и злоба.

– И не думай об этом, мерзкая тварь, – прорычал Рене Тенор, прожигая вампира яростным взглядом.

– Ты ничего не понял, человек, – шелестящим голосом ответил неживой. – Отдай мне его... – Он попытался было отнять бездыханное тело у герцога, но взбесившийся лорд пнул вампира ногой.

Нежить отпрыгнула на несколько шагов.

– Не дам осквернить его тело... – оскалился не хуже какого-нибудь оборотня лорд Тенор.

– Я могу его вернуть... – словно и не обратил внимания на пинок вампир – голос его был по-прежнему спокоен. – Он не отошел еще по дороге, выложенной черным кирпичом, в страну теней.

– Что ты несешь? – герцог ничему уже не верил, ничего не понимал.

– Удар был нанесен совсем недавно, за несколько секунд до того, как твой слуга его нашел, – ответил вампир. – Я могу вернуть его... он еще жив, но уже на грани...

– Ты хочешь обратить его? – догадался старый лорд.

– Вернуть к жизни, – оскалился носферату, отчего его прекрасное лицо превратилось в злобный лик зверя. – Дай мне его.

– Нет, – отрезал старик Тенор. – Ты не получишь его, упырь.

Люди кругом стояли, не зная, что поделать. Всего несколько минут назад они сидели за пиршественным столом, где светлый герцог лично воздавал почести геройски сражавшемуся в битве за Истар вампиру, а теперь он готов собственноручно вонзить кол ему в сердце.

– А давай, старик, спросим ее. – Неживой указал на королеву, которая так и сидела на снегу, закрыв лицо ладонями.

Ей было все равно, что подумают рыцари, ей было все равно, что подумают дворяне-марлы. Такого хорошего и дорогого ее сердцу человека не стало. Того, кто ничего не просил, но при этом готов был отдать за нее жизнь, причем не только в выспренних рыцарских клятвах и обетах, а на деле... Его больше нет. Молодого, красивого, благородного, храброго, бесстрашного рыцаря с обесславленным родом. Он ведь возлагал такие надежды вернуть уважение людей к имени Миттернейлов. И он этого так уже никогда и не сделает. Рода Миттернейлов больше не будет...

Она не слушала разговор отца и вампира. Для нее было ясно одно: он мертв, мертв один из последних защитников трона. Едва ли не последний из истинно верных, ее друг...

– Спросите у нее, – повторил вампир, резко поднимая королеву Ронстрада на ноги, не заботясь об этикете или учтивости. – Вы хотите, чтобы он жил? – Невзирая на гневный шорох, прошедший за спиной, он встряхнул ее как следует за плечи.

– Что? – Она не сразу поняла. – Да. Конечно! – Слезы текли из ее глаз.

Вампир отпустил ее и подошел к герцогу.

– Дайте мне его.

– Что его ждет, граф Д’Антрева? – покосившись на неживого, спросил старый лорд.

– Потом все вопросы! Из него и так уже почти ушла жизнь. Еще несколько мгновений и...

Граф-вампир просто забрал безвольное тело из рук лорда Тенора и опустил его на снег. В следующий миг он вонзил клыки в обнаженную, посиневшую от мороза шею рыцаря. Окружающие ахнули, многие рыцари не удержались и выхватили мечи из ножен, королева просто упала в обморок, обмякнув в заботливых руках слуги Глинервина. Поцелуй смерти продолжался какую-то долю секунды: высасывать кровь Илеас как раз и не собирался, требовалось лишь запустить вампирский яд в кровь «жертвы», чтобы обратить ее. После этого длинными, острыми клыками он вскрыл себе запястье и подставил сухой рот Миттернейла под струю собственной крови. Люди не могли скрыть отвращения. Некоторые зашатались: им стало дурно. Жертва уже была заражена ядом, но, чтобы она не умерла, требовалось насытить ее самой могущественной кровью из всех существующих – кровью вампира.

Спустя несколько секунд грудь распростертого рыцаря поднялась, из окровавленных губ вырвался вздох.

– Что его ждет? – только и смог спросить герцог.

– Ну... он больше не увидит солнца, – спокойно ответил граф Д’Антрева. – Никогда. Остальное предсказать трудно. Это зависит уже непосредственно от обращенного.

Королева пришла в себя и бросилась к открывшему глаза рыцарю. Рядом с ней над сэром Миттернейлом склонился и лорд Тенор.

– Это был... – прохрипел Лютер Миттернейл, – это был Черный Лорд.

– Я знаю, – попытался успокоить его герцог. – Клинок Черной Розы...

– Он забрал... он забрал королевича.

Все так и застыли там, где стояли. Никто не смог сразу осознать, что именно только что сказал рыцарь. Лишь полный боли и муки крик королевы утонул в ночном небе.

Был честен ты, беден, и горя не знал,

Но сердце пленил яркий золота блеск.

Другу ошейник железный продал.

Да будешь ты проклят, предатель, навек!

Продал не за так, но все золото – тлен,

Попробуй за Арку забрать этот дар...

Ты сделал свой выбор – неравный размен.

Ведь боги не любят того, кто предал.

«Предатель».

Печальная баллада. Неизвестный автор

Волшебник в черном плаще с неподдельной тоской на лице выслушивал жалобы и похвальбы своего собеседника: