Аня из Зеленых Мезонинов - Люси Мод Монтгомери

— Какой он симпатичный парень, — сказала Марилла рассеянно. — Я видела его в церкви в прошлое воскресенье. Он такой высокий и мужественный. Очень похож на своего отца, когда тот был в таком возрасте. Джон Блайт был красивым парнем. Мы были очень близкими друзьями, он и я. Люди называли его моим женихом.

Аня подняла глаза с живым интересом:

— Ах, Марилла… и что случилось?.. Почему вы не…

— Мы поссорились. Я не простила его, когда он об этом просил. Я хотела простить, но не сразу. Я была обижена и сердита. Мне хотелось сначала наказать его. Он никогда не вернулся… все Блайты были ужасно гордые. Но потом… мне всегда было грустно. Я жалела, что не простила его, когда он об этом просил.

— Значит, и у вас в жизни был роман, — сказала Аня мягко.

— Да, пожалуй, можешь так это назвать. Ты бы не подумала, глядя на меня, правда? Но никогда нельзя судить о людях по их внешности. Все забыли о нас с Джоном. Я и сама забыла. Но все это вспомнилось мне, когда я увидела Гилберта в прошлое воскресенье.

На следующий день Марилла отправилась в город и вернулась только к вечеру. Аня провожала Диану в Садовый Склон и, вернувшись, застала Мариллу в кухне. Она сидела у стола, подперев голову рукой. Что-то в ее унылой позе заставило болезненно сжаться Анино сердце. Она никогда не видела Мариллу такой безжизненной и сломленной.

— Вы очень устали, Марилла?

— Да… нет… не знаю, — сказала Марилла слабо, поднимая голову. — Наверное, устала, но я об этом не думала. Дело не в этом.

— Вы были у окулиста? Что он сказал? — спросила Аня встревоженно.

— Да, была. Он обследовал мои глаза и сказал, что если я полностью откажусь от чтения, и шитья, и всякой другой работы, утомляющей зрение, и если постараюсь не плакать и буду носить очки, которые он выписал, то, как он считает, ухудшения не произойдет и головные боли пройдут. Но если я не буду следовать его рекомендациям, то несомненно полностью ослепну через шесть месяцев. Слепая! Аня, только подумай об этом!

После первого вырвавшегося восклицания ужаса Аня на минуту умолкла. Ей казалось, что она не может говорить. Потом она заговорила бодро, но прерывающимся голосом:

— Марилла, не надо об этом думать. Ведь он оставил вам надежду. Если вы будете беречь себя, то не лишитесь зрения. А если очки, которые он выписал, избавят вас от головной боли, это будет просто замечательно!

— Не сказала бы я, что тут много надежды, — ответила Марилла с горечью. — Для чего мне жить, если я не могу ни читать, ни шить, ни вообще чем-то заниматься? Это все равно что быть слепой… или мертвой. А что до слез, то я не могу от них удержаться, когда мне одиноко. Ну ладно, что об этом говорить… Буду очень благодарна, если ты нальешь мне чашечку чая. Я совсем измучилась… И прошу, не говори никому об этом, по крайней мере пока. Я не вынесу, если сюда будут приходить, расспрашивать, сочувствовать, толковать об этом.

Когда Марилла пообедала, Аня уговорила ее лечь в постель, а сама поднялась к себе в мезонин и села в темноте у окна, наедине со своими слезами и тяжелым сердцем. Сколько печальных перемен с тех пор, как она сидела здесь в ночь после возвращения! Тогда душа ее была полна надежд и радости, а будущее казалось розовым и манящим. У Ани было такое чувство, будто с тех пор прошли годы. Но прежде чем она пошла спать, на губах ее появилась улыбка, а в сердце воцарился покой. Она смело взглянула в лицо своему долгу и нашла в нем друга, каким всегда бывает долг, когда мы не уклоняемся от него, а решительно идем ему навстречу.

Однажды вечером несколько дней спустя Марилла медленно вошла в дом со двора, где она только что разговаривала с посетителем. Аня знала его только с виду: это был Джон Садлер из Кармоди. Аня удивилась: что мог он сказать, что у Мариллы стало такое выражение лица?

— Зачем приходил этот мистер Садлер, Марилла?

Марилла села у окна и взглянула на Аню. В глазах у нее стояли слезы вопреки рекомендациям окулиста, а голос сорвался, когда она сказала:

— Он слышал, что я собираюсь продать Зеленые Мезонины, и хочет купить их.

— Купить! Купить Зеленые Мезонины? — Аня не верила своим ушам. — Ах, Марилла, неужели вы продадите Зеленые Мезонины?

— Аня, я не знаю, что тут еще можно поделать. Я все обдумала. Если бы мои глаза были в порядке, я могла бы остаться здесь и справиться с хозяйством при хорошем батраке. Но ты знаешь, как обстоит дело. Это невозможно. Я могу совсем лишиться зрения, да и хозяйством я не в состоянии заниматься. Ах, никогда не думала, что доживу до такого дня, когда мне придется продать мой дом. Но хозяйство пойдет только хуже и хуже, так что потом никто не захочет купить нашу ферму. Все наши сбережения, до последнего цента, пропали в этом банке; есть и несколько долгов, которые Мэтью сделал прошлой осенью. Миссис Линд советует мне продать ферму и поселиться у кого-нибудь… у нее, я полагаю. Много от этой продажи я не получу… ферма маленькая, постройки старые. Но я рассчитываю, что на жизнь мне хватит. Слава Богу, Аня, что у тебя есть эта стипендия. Жаль, конечно, что ты не сможешь приезжать домой на каникулы, но ничего не поделаешь; я думаю, ты как-нибудь устроишься.

Марилла потеряла самообладание и горько заплакала.

— Вы не должны продавать Зеленые Мезонины, — сказала Аня решительно.

— Ах, Аня, как бы мне хотелось, чтобы я могла этого избежать. Но ты сама видишь! Я не могу остаться здесь одна. Я с ума сойду от тоски и одиночества. И потеряю зрение… Я знаю, так и будет.

— Вы не останетесь здесь одна, Марилла. Я буду с вами. Я не поеду в Редмонд.

— Не поедешь в Редмонд! — Марилла оторвала руки от своего заплаканного лица и взглянула на Аню. — Что ты хочешь сказать?

— То, что говорю. Я не возьму стипендию. Я решила это в тот вечер, когда вы вернулись от врача. Ведь не думаете же вы, что я могла бы оставить вас одну в беде, Марилла, после всего, что вы для меня сделали. Я думала об этом, и у меня есть план. Позвольте, я вам расскажу. Мистер Барри хочет взять в аренду нашу ферму на следующий год. Так что вам не нужно будет о ней беспокоиться. Я стану преподавать в школе. Я обратилась с заявлением в нашу школу… но не надеюсь, что мне дадут это место, потому что, как я поняла, попечительский совет уже обещал его Гилберту Блайту. Но я могу получить место в школе Кармоди. Мистер Блэр сказал мне об этом вчера вечером в магазине. Конечно, это будет не так удобно, как если бы я преподавала в авонлейской школе. Но я могу жить дома и каждый день ездить в Кармоди и обратно, по крайней мере пока стоит теплая погода. И даже зимой я смогу приезжать домой по пятницам. Мы оставим для этого одну лошадь. О, я все обдумала, Марилла. И я буду читать вам вслух и не дам вам грустить. Вам не будет ни скучно, ни одиноко. Мы будем спокойно и счастливо жить здесь вдвоем.

Марилла слушала как во сне.