Моей надежды серебро - Лесса Каури

– Мне надо выпить! – громко сказал Курт. – Ребята, мне срочно надо выпить, иначе я сойду с ума от этой красоты!

Мы с Траншем изумленно посмотрели на него. У нашего друга обнаружились: нездоровый румянец, расширенные зрачки и тремор пальцев. Авантюрист без страха и упрека, принявший другую реальность, поменявший мир – не место, а именно мир! – жительства, пасовал перед видами, впервые открывшимися человеку рода Homo sapiens, благодаря моей, отныне не принадлежащей мне, воле!

– Идем! – дружно сказали мы, понимая, что его состояние действительно опасно для психики.

– Шарен! – Курт тоскливо глянул вниз и снова закрыл глаза. – Обещай, что иногда будешь позволять мне подниматься наверх с тобой? Я теперь не смогу жить без этого…

– Жаль, что ты не амимар! – рассмеялся Транш, хлопнув Торхайма по плечу так, что тот чуть было не улетел вниз.

– Обещаю! – твердо сказала я и взяла их обоих за руки. – Прыгаем!

– Как это пры?.. – распахнул глаза Курт.

Через несколько мгновений мы оказались на Краггатской мостовой. Нижний Вартейл – отличное место для того, чтобы напиться… или забыться? А, неважно!

– Куда направимся? – Транш неуверенно огляделся.

В этом мире он бывал редко, но о его, мире, репутации, знали все.

– В Кровеносный сосуд! – не задумываясь, ответила я. – Когда-то мы с Зилем славно там проводили время. До сих пор помню вкус Совиного молока и Ребрышек Папочки Ска!

– Ребрышек кого? – изумился Торхайм, крутя головой, как уличный пес, учуявший колбасу.

– Подозреваю, что под Папочкой Ска имеется в виду Белый Скарра, – хихикнула я, мстительно представляя выражение лица Скарры, узревшего подобное блюдо на своем обеденном столе и узнавшего о его названии.

Гладкие булыжники мостовой ластились под обувью, будто черные коты выгибали спины и терлись о подошвы. В моей крови бурлила опасная радость, которая сменила горечь от произошедшего в Библиотеке и печаль от мыслей о родителях. Стремительная и прекрасная беловолосая Бесс Мяк Сайам вела за руки своих мужчин, и идущие навстречу оглядывались на нас с самыми разнообразными чувствами: завистью, смятением, угрозой. Любая сильная эмоция, выраженная публично, была для обитателей Вартейла поводом к драке. Но мои эмоции им, видимо, казались запредельными, потому что никто не помешал нам дойти до трактира на одном из уровней горы.

Мы заняли столик на террасе. Отсюда открывался прекрасный вид на нижние ярусы, на Про́клятую пустошь, ту самую, что мы пересекали вдвоем с Гашеком. Официанты, в основном демоны низших категорий, были новые, а вот стоящий за стойкой демон-перевертыш по кличке Рог, обожавший принимать облик минотавра, оказался моим старым знакомым. Правда, под мороком сиамской амимары он меня не узнал и, соответственно, не расцеловал слюнявой бычьей мордой, как делал всегда, когда встречался с Шарен Мяк Шарен. Признаюсь, я была этому рада!

Курт уставился на бармена с открытым ртом – этот бродяга навидался многого, однако здоровяка с бычьей головой и кольцом от якорной цепи круизного лайнера в носу видел впервые.

– Три Совиных молока и три порции ребрышек! – не задумываясь, сделала заказ я подошедшему официанту. – И молодому человеку дополнительно наперсток Мозговой жидкости.

– Это мне, что ли? – сглотнул Торхайм, с трудом отрывая взгляд от Рога.

– Тебе, – улыбнулась я, – для приведения нервной системы в функционирующее состояние.

Спустя несколько мгновений на столе стояли тарелки с запеченными целиком грудными клетками местных тварюшек, аналогов земных свинок, три бокала, полных кремовой дымящейся жидкости, и серебряный наперсток с прозрачным содержимым.

Курт потянулся к наперстку, но я стукнула его по лапам.

– Сначала поешь!

– Да там же плевок какой-то! – возмутился он.

– Сожжешь желудок, – невозмутимо пояснил Транш, принимаясь за свою тарелку. Как редкий среди амимаров любитель алкоголя, он прекрасно разбирался в напитках различных степеней крепости и разных миров.

Торхайм молча взялся за горячее.

Я разрешила ему выпить тогда, когда сочла, что жирного и сочного мяса он съел уже достаточно. Предупредила:

– Глотай сразу!

Но все равно пришлось долго стучать его по спине и успокаивать, когда он, выпив, подавился, а после еще полчаса стонал, что «огонь жжет его внутренности, включая мозг!» Зато про нервное потрясение, полученное на Лунном пути, Курт забыл, и очень надолго.

Мы с братом выпили Совиного молока на брудершафт, подтверждая новый уровень наших отношений – никаких тайн из прошлого, никакой разной крови. Память о Шаншалле объединяла куда крепче, чем пресловутые кровные узы. Кажется, я опять расплакалась, увидев, будто наяву золоченую статуэтку ее образа в солнечном луче, а брат обнимал меня и укачивал, как маленькую. Мы выпили снова – уже с пришедшим в себя Торхаймом, который оценил вкус Совиного молока словами: «Забористая гадость!», а потом выпили еще… еще… Набили морды компании демоняк, решивших, что для чужаков мы слишком громко себя ведем. Затем, оставив щедрые чаевые, сменили заведение на «Ломик для вомпера» – ночной клуб с комическим подтекстом, в котором демоницы-перевертыши изображали культовых личностей всех Семи миров и не отказывали клиентам ни в чем.

В какой-то момент, я не запомнила, в какой, нас неожиданно стало четверо. Гашек, лакая пойло наравне с Траншем, обнимал его и называл братом, гадал на ладони Курту, обещая ему долгие годы жизни, полные денег, женщин и славы, и целовал меня, глубоко проникая горячим и ловким языком в мой рот. Братец возмущения чужаку не выказывал: то ли был уже на грани обморока, то ли медленно и трудно пытался понять, кто же такой затесался в нашу компанию?

А я пропала…

Забыла о Дашане и его чутких руках, нежных губах. Забыла о том, что он накричал на меня, тем самым сломав хрупкое ощущение счастья, возникавшее каждый раз, когда я смотрела в его глаза. Опасная радость в моей крови чутко отзывалась на каждое движение черноволосого демона высшей категории, захомутавшего меня в объятия, и наши ласки становились все более откровенными, покуда Драггах не поднял меня на руки и не перенес в Краггатон. Я попыталась возражать, но он ладонью запечатал мои губы, заметив:

– За брата и человека не беспокойся – за ними присмотрят, что бы они там ни творили, и за все заплатят! Расслабься! Кто поймет разбитое сердечко лучше Отца Лжи? Ты же догадываешься, моя маленькая Шарен, что никто?

– Никто!.. – прошептала я, вытягиваясь в его руках и закрывая глаза.

Прикосновения Дара гоняли по коже огненные вихри и ярость пустынных ветров. Предметы одежды один за другим покидали меня, открывая его взглядам и ладоням большее пространство для деятельности. И уже я сама хватала его, пытаясь раздеть. Впрочем, мне было легче, потому что он в один миг оказался обнаженным, представ предо мной во всей красе образа стройного и мускулистого молодого демона.