Рассвет костяной волшебницы - Кэтрин Парди

теряю надежды, что они все же придут на берег, чтобы попытаться открыть Врата, даже не зная, как это сделать. Мне и моим друзьям не справиться без них. Я не смогу победить мать в одиночку.

Каз прикусывает губу и бросает взгляд на Бастьена, шагающего в нескольких метрах от нас впереди. А затем останавливается.

– Мы можем поговорить минутку?

Робкие нотки в его голосе пробуждают во мне часть скованного внутри Света. Я придвигаюсь к нему, и теперь наши плечи почти соприкасаются.

– Мы и так разговариваем с тобой, – с улыбкой отвечаю я, поддаваясь очарованию, которые он излучает и от которого теплеет в груди.

Может, это придаст мне смелости. Сегодня мне предстоит исполнить обязанности matrone, даже если famille не вернет мне этот титул.

– Ты же прекрасно поняла, что я имел в виду, – говорит он.

Но так ли это? Его взгляд становится нежнее, и мое сердце замирает. Попытался бы Каз взять меня за руку, если бы я не сжимала в ладони веревку от лодки? Кожу начинает покалывать от этой мысли. Мне хочется, чтобы он взял меня за руку, как сделал это, когда я очнулась после отравления. Я никогда не забуду, как ощущала себя, оказавшись в центре его внимания.

Он опускает мой посох и поворачивается ко мне. А я вновь задерживаю дыхание. Каз касается моего лица и убирает тонкую прядь за ухо. Его прохладные пальцы кажутся слегка влажными от влаги, весящей в воздухе.

– Отпусти веревку, Сабина, – шепчет он.

– З-зачем? – спрашиваю я, хотя, кажется, и сама знаю ответ на этот вопрос.

Просто Каз хочет не только за руку меня подержать.

Он тихо усмехается, отчего его дыхание овевает мое лицо.

– Доверься мне.

Я крепче сжимаю веревку. Я ничего не знаю о поцелуях. А вдруг у меня ничего не получится?

– Доверься мне, – снова бормочет он.

И нежно проводит большим пальцем по моей скуле.

Чувствуя, как слегка подрагивают коленки, я выпускаю веревку. И вдруг понимаю, что не знаю, куда деть руки. Зато у Каза это не вызывает проблем. Он обхватывает мои руки и переплетает наши пальцы. А затем притягивает меня еще ближе. Волна жара расползается по телу от живота к груди, а затем по шее к ушам. Помоги мне, Элара.

Каз перемещает руки на мою талию. И я отчетливо ощущаю, как его большие пальцы скользят вверх от моего пупка и останавливаются в нижней части грудной клетки, отчего в животе начинают порхать тысячи бабочек.

Он наклоняет голову ниже и замирает, когда между нашими лицами остается всего несколько сантиметров, словно пристально смотрит меня. Но что он может разглядеть в темноте?

Казимир медленно тянется губами ко мне… а я к нему…

Сейчас ему ничего не мешает представить, что перед ним не я, а моя сестра. Его губы случайно касаются кончика моего носа.

Он слегка промахнулся.

Но я вдруг понимаю, что не могу этого сделать.

И отстраняюсь.

Каз ошеломленно смотрит на меня, а его щеки заливает румянец.

– Что случилось?

– Ну… сейчас не самое подходящее время. – Я напрягаюсь и складываю руки на груди. – Если сегодня вечером у нас все получится… – Я судорожно втягиваю воздух. У нас все получится. – Аилесса вернется, а она твоя amouré.

И не только. Еще она та дочь, которая должна стать matrone.

– Ваши души все еще связаны, – добавляю я.

– Аилесса не любит меня.

– Но ты любишь ее.

Каз качает головой. И светлый локон падает ему на лоб. Я борюсь с желанием прикоснуться к его волосам, как еще несколько мгновений назад он касался моих.

– Сабина… – выдыхает он.

– Боги создали ее для тебя, – торопливо перебиваю я, пока мое сопротивление не рухнуло. – И мне нечего противопоставить этому. Я не хочу становиться той, на кого ты решил переключиться, потому что не можешь получить желаемого.

– Это не… – Каз тянется ко мне, но я отступаю еще на шаг.

– Я не шучу, – говорю я. – Я устала быть на вторых ролях.

Даже если это мое заслуженное место.

Я невольно стискиваю зубы, когда вдруг понимаю, что придется сделать, когда мы освободим Аилессу. Занять свое место в famille и позволить более суровой и сильной дочери стать matrone.

Бастьен неторопливо возвращается к нам.

– Вы там потерялись, что ли? – кричит он.

– Нет, мы идем. – Я подхватываю веревку и вновь тяну лодку вперед. – Нужно торопиться, – говорю я Казу, старательно отводя взгляд. – Пошли.

Бастьен подходит к нам и, щурясь, смотрит на меня в темноте.

– Теперь твоя очередь вести, Сабина. Я не знаю, где находится вход на скрытую лестницу.

Я киваю и прохожу мимо него, кусая дрожащие губы. «Не говори, что ты не сильная», – повторяю я слова Аилессы из видения. Но уверенность в собственной слабости стала уже как инстинкт. Моей реальностью. Возможно, это во мне говорит благодать золотого шакала, который хотя и дарует вечную жизнь, но и вынюхивает все мои слабости, чтобы раздавить меня. Да и трудно представить, чтобы я чувствовала себя по-другому, если бы сняла его кость благодати… чего все равно не сделаю. Мне потребуется каждая капля его силы и защиты сегодня вечером.

Через несколько минут мы добираемся до двух валунов, скрывающих лестницу, и я останавливаюсь. Мое дыхание слегка сбилось, а я наконец-то почувствовала усталость от того, что пришлось тащить эту лодку больше одиннадцати километров. Мама явно будет сильнее, когда мы столкнемся лицом к лицу.

«Мне никогда ее не победить. Я не смогу вытащить сестру и спасти Освобожденных».

– Почему мы остановились? – спрашивает Бастьен.

Я сглатываю и указываю на узкую щель между двумя валунами.

– Тропинка узкая для лодки. Я не подумала об этом сразу.

Я ни о чем не подумала заранее. У нас есть цель, которой мы хотим добиться на сухопутном мосту, но нет реального плана, что для этого нужно сделать. Нужно убегать, пока еще не поздно, и вернуться через месяц, когда мы сможем получше подготовиться. Если мы этого не сделаем, то Бастьен и Каз умрут сегодня. По моей вине.

И вдруг я слышу ее… прекрасную мелодию, эхом доносящуюся от берега. Песню сирены, открывающую Врата. Если не считать того, что некоторые ноты обрываются, не задерживаясь надолго.

С лестницы доносятся шаги. И по венам разливается адреналин. Перевозчицы почувствовали наше приближение.

Я отбрасываю веревку и переворачиваю лодку на бок, а затем выдергиваю костяной нож из ножен на бедре.

– Прячьтесь, – говорю я Бастьену и Казу.

Они прыгают за лодку как раз в тот момент, когда Дольсса и Вивьен появляются из-за двух