Роковое зелье - Елена Арсеньева

«Нам хлебушка не надо, мы друг друга едим», –вспомнились вдруг слова князя Алексея Григорьевича, оброненные вскользь, итолько сейчас Даша осмыслила то выражение самодовольства, которое прозвучало вэтих пугающих словах. А ведь князь говорил о тех нравах, которые воцарилисьсреди многочисленных Долгоруких, объединенных узами родства, но разделенныхвзаимной неутихающей завистью, тихой ненавистью друг к другу, неуемным желаниемпричинить родичу любой, какой возможно, вред – и наслаждаться этим, словнопережевывая лакомый кусок.

«А ведь им отольются мои слезы и обман государев! –подумала Даша со спокойной, вещей уверенностью – без злобы, даже спечалью. – Вспомянется всем и каждому! Солоно придется – может, еще солоней,чем даже мне!»

Еще солоней? Да возможно ли такое?..

Она насторожилась, увидав, что стражник начал отпиратьворота, и услышав стук колес. Из ворот испанского посольства выезжала карета сзанавешенными окнами. На миг тревога сжала Дашино сердце – а вдруг Алекс в этойкарете уезжает куда-то? – но тотчас почувствовала, что нет – его там нету.Она пригнулась, чтобы не было видно седокам, буде кто решит выглянуть из-зашелковых черных занавесей, и под прикрытием кареты проскользнула в ворота. Совсех ног, оскальзываясь на брусчатке, бросилась к дверям здания, стоявшего чутьв глубине просторного двора, каждое мгновение ожидая грубого окрика, однако,похоже, никто не заметил ее появления. Теперь оставалось только войти в дом.Что ждет ее там? Привратник вышвырнет с порога? Или дозволит увидеть того, ккому она так самозабвенно прорывалась?

«Господи, хоть ты и отвратил от меня взор твой и руку твою,помоги сейчас! Господи, помоги!» – всей душой взмолилась Даша и потянула насебя тяжелую дверь.

Никого.

Скользнула в просторные сени, пол которых был не деревянный,как во всех домах, а мощенный плитами, словно двор. Даша замерла, оглядываявысокий потолок, просторную лестницу с перилами, темные картины, повешенные впростенках. Вокруг царил полумрак, было холодно, почти как на улице. Онашмыгнула носом – и вдруг с ужасом обнаружила, что с ее намокшего платья течет,что вокруг уже образовалась маленькая лужица.

Мало что украдкой пробралась в чужой дом, так еще и грязищутут развела! Нечего стоять, надо поскорее сделать то, зачем пришла, а потом…

Даша постаралась отогнать от себя мысли о том, что же онабудет делать потом, и, подхватив юбки, кинулась вверх по лестнице. Взбежала надругой этаж – и растерялась. Просторная роскошная зала, а кругом нее –множество дверей. В какую же войти?

Издалека послышались быстрые, решительные шаги. Привратник?Слуги? Сам господин испанский посол?!

Нет, нельзя, чтобы ее увидели!

Перепуганная Даша рванула первую попавшуюся дверь – и неповерила своим глазам, увидев тихую игру пламени в камине. Безотчетнопотянулась к огню, сделала несколько шагов – и вздрогнула, почувствовав, что неодна в комнате.

Оглянулась.

Сбоку от камина стояло большое кресло, а в нем сиделбледный, изможденный, казавшийся еще более худым и усталым в своем черномбархатном камзоле человек… Алекс!

Мгновение он смотрел на Дашу с таким же полудетским,недоверчивым изумлением, как она на него, а потом медленно поднялся с кресла идвинулся к ней.

Она тоже шагнула к нему, и наконец они встретились.

Увы, напрасно Даша надеялась, что ее «вторжение натерриторию иноземного государства» осталось незамеченным. Лишь только она подприкрытием кареты проскользнула во двор, как ее увидел Хуан Каскос, первыйсекретарь посла.

Он стоял у окна своего кабинета во втором этаже, нервноодергивая пышные манжеты и провожая тоскливым взором карету с милым другомИаковом, который сегодня уехал на прогулку один, наотрез отказавшись, чтобыКаскос его сопровождал. Хуан прекрасно понимал причины такой категоричности.Причина, впрочем, была одна, звали ее (вернее, его!) – Хорхе Монтойя.

Право слово, при всей своей ревности и ненависти к этомумерзавцу, авантюристу, бабнику, разбившему союз двух давних любовников,казавшийся нерушимым, при всех страданиях, которые причиняла Каскосунеобъяснимая страсть герцога к своему переводчику, Хуан порою почти желал,чтобы Монтойя ответил наконец Иакову взаимностью. Каскос не сомневался: ужепосле одного свидания де Лириа убедился бы, что сменял алмаз на уголь. ХорхеМонтойя слишком любит женщин, чтобы доставить истинное наслаждение мужчине!Ведь истинная любовь жадна и деспотична, она ревнива, и если дает одно, тонепременно забирает другое. Да, если бы Монтойя склонился к мольбам герцога, тоочень скоро оказался бы отвергнутым Иаковом. Пережив разочарование в новом любовнике,герцог вновь бросился бы в объятия верного друга Хуана, и страсть их вспыхнулабы с новой силой, подобно тому как заново разгорается почти погасший костер,когда в него подбросишь сухих щепок. Как говорят московиты, милые бранятся –только тешатся!

К несчастью, Хуан Каскос уже не один раз убеждался, чтоздешние обитатели – все как один недоумки. Даже их пословицы, которые вроде быявляются средоточием житейской мудрости, не имели никакого отношения кдействительности! Милые бранились, бранились, бранились до бесконечности – доунылой, отчаянной бесконечности…

Хуан Каскос смахнул слезы, которые в последнее время то идело подкатывали к глазам, – и увидал девушку в неуклюжем, промокшемплатье, которая украдкой вбежала во двор, огляделась, словно не зная, чтотеперь делать, – и опрометью бросилась к дверям.

Раны Господни! Вход женщинам в посольство вообще былвоспрещен, даже среди прислуги не держали ни одной особы этого презренногопола. Каскос был возмущен ротозейством стражника и положил непременно прогнатьего. На страже, понятное дело, стоял один из наемных московитов, а если этимварварам безразлично, что происходит в их собственной стране, то разве способныони охранять как надлежит другую?

Ничего, сейчас презренная девочка вылетит из здания посольства,будучи вышвырнута привратником. Уж верный Хосе-Родриго не оплошает!

Каскос улыбнулся, предвкушая это удовольствие: видетьженщину униженной, – и прильнул лбом к стеклу, чтобы не упустить приятногозрелища. Однако минуты шли, а дверь посольства не отворялась и из нее никого невыбрасывали.

Иисусе сладчайший! Да неужели Хосе-Родриго тоже заразилсятуземной расхлябанностью и куда-то отлучился с поста?! Каскос почувствовал себяоскорбленным за всю Испанию и ринулся самолично наводить порядок. Девка небосьуже до второго этажа добралась! Надо ее немедля вышвырнуть!