Повести и рассказы - Андрей Сергеевич Некрасов

— Нет, — говорит, — не сейчас. Пока догрузим да пока подчалим — это минут сорок верных. Придет время — скажу.

И дает первый гудок…

Куры, как услышали гудок, встрепенулись было, головки подняли, дослушали сигнал до конца и опять за свои дела.

Тут кран поднял последний ковш, бросил в трюм и отошел. Я кликнул матросов и пошел со шкипером буксир заводить. А когда мимо мостика шли, шкипер опять:

— Ну, где же твое слово-то петушиное?

— А вот сейчас, — говорит, — скажу. Ты иди, чаль.

И только мы на шлюпку спустились, смотрю, за сигнальную ручку взялся, будто и равнодушно, а сам, вижу, одним глазом на берег глядит. Вот он длинный гудок отсигналил. Вот два коротких.

И тут куры, как одна, подхватились, все свои дела на берегу бросили, бегут, спешат, крыльями машут. Подбежали к сходне и по сходне вверх, только что не летят. И каждая к своей клетке, и сразу носами в кормушки. И уж тут их полный обед ожидает: на этот случай особенно постарались — вареной рыбы им накрошили, зерна напарили, хлеба.

С тех пор так и повелось. Вот уже третий год у Павлова целая птицеферма на корме. И теперь где-нигде, как стоянка, клетки настежь и кур на берег — гулять. А как второй гудок — все по местам.

Ну конечно, смеется народ. Куроводом прозвали Павлова. А на буксире так очень даже довольны: по утрам яичницы жарят, в обед куриную лапшу едят и капитана похваливают. А я так думаю: был бы жив академик Павлов, и он бы однофамильца своего похвалил…

Ну, а так, конечно, смешно, кому доведется увидеть. Уж больно они на судно торопятся. Особенно отстанет которая — точь-в-точь опоздавшая пассажирка… Ну, да ведь смех-то не грех. Вот Павлов-то, академик, пишет, что от смеха тоже польза — и аппетит повышается, и работоспособность, и настроение…

МЫ БЫЛИ НА ДИКСОНЕ

Есть в Сибири большая река Енисей. Она начинается в самом центре Азии, там, где высокие горы Саяны подпирают небо белыми шапками. Из-под вечных снегов сбегаются там ручейки, стекаются в бурные горные речки. Речки сливаются вместе, и дальше широкой серебряной лентой течет одна большая река — Енисей. А потом тысячи километров, где среди гор, где среди равнин, бежит Енисей на север, к Ледовитому океану, с каждым шагом становясь сильнее и многоводнее.

Я очень люблю Енисей, часто бываю там и, вернувшись, подолгу вспоминаю бурые скалы крутых берегов и белые разливы утренних туманов, тихие плесы и бешеную толчею порогов. Вспоминаю людей, которые трудятся там, грохот стройки на берегах и удивительную тишину тундры. И каждый раз, вернувшись с Енисея, мне хочется рассказать о том, что я видел.

Я не раз прошел Енисей из конца в конец. Но, пожалуй, лучше всего запомнился мне рейс из Красноярска на остров Диксон.

Остров этот лежит далеко за Полярным кругом, в Енисейской губе. Там и летом прохладно, а долгой полярной ночью такие морозы трещат на Диксоне, такие дуют ветры, что с непривычки кажется человеку, что жить там невозможно.

Но живут и там наши люди. Живут, работают и любят свой маленький остров.

Казалось бы, что там делать среди льдов и скал? Но есть и там дела у советских людей — они сторожами стоят у великой морской дороги.

Вдоль северных берегов нашей родины с запада на восток и с востока на запад ледовыми морями каждый год идут караваны кораблей с грузами. Смелые люди ведут эти корабли.

Но как ни отважны эти люди, одним им не справиться со своим трудным делом. Полярным морякам помогают полярные летчики — отыскивают между льдами дороги для кораблей. Помогают им и зимовщики на полярных станциях. Днем и ночью следят они за погодой, предупреждают капитанов кораблей, откуда ждать бури, когда ударят морозы, когда падет туман…

Если в борьбе со льдами истратит корабль топливо, повредит винт или руль, нужно помочь такому кораблю. И всегда нужно знать: где какой караван идет, все ли там благополучно, все ли здоровы, не нужна ли помощь?

Вот для этого и живут наши люди на полярных станциях. Таких станций немало на Северном Морском пути. Но самая большая станция устроена в порту Диксон.

Там, на Диксоне, есть радиостанции, которые в любое время могут говорить с любым кораблем, с любым городом мира. Там есть маяки, которые показывают верный путь кораблям и самолетам. Есть там и больницы, и склады, и мастерские… Есть там и школы, и ясли, и детские садики… Все полярники знают Диксон и недаром зовут его «столицей Арктики».

В былые годы нелегко было жить в этой «столице», нелегко было и добраться туда. А сейчас обычные пассажирские теплоходы ходят из Красноярска на Диксон. Бери билет и поезжай, если хочешь.

Пришлось и мне побывать в тех местах. Много интересного повидал я в этом рейсе, а вернувшись, написал о том, что пришлось увидеть.

Капитанская привычка

Нас, пассажиров на Диксон, набралось на теплоходе «Чкалов» больше двухсот человек. Кто возвращался из отпуска, кто впервые ехал туда на работу, кто в гости к родным, а кто, вроде меня, просто так: отдохнуть, съездить на Север, посмотреть, как там люди живут.

В Красноярске, откуда начинался наш рейс, мы запаслись путеводителями и, пока наш теплоход стоял у причала, все отмечали, где что снять, где побывать, что посмотреть.

Я тоже сидел у себя в каюте и помечал в книжечке, где сойти на берег, где что повидать, а что можно и пропустить. Вдруг через щелочку в деревянной шторке заглянул в каюту солнечный лучик и выманил меня на палубу. Я вышел, зажмурился от нестерпимого блеска реки, и почему-то мне стало не по себе. Столько удивительного кругом! Куда ни посмотришь — чудеса, а я забрался в каюту и ставлю галочки в книжке: это интересно, это неинтересно… А вдруг самого-то интересного в книжке нет? Тогда как быть?

Вот написано в путеводителе, что непременно нужно посмотреть «Столбы». Это около Красноярска, скалы такие, очень красивые. Там есть скала «Дед». Говорят, она похожа на старика. И будто бы этого «Деда» просто нельзя не повидать.

Собрался и я ехать на «Столбы». А тут передумал. Ну, увижу я каменного деда, рукой