Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии» - Рафаэль Азизов

за вечерним чаем Глеб Валерьевич, разговаривая с коллективом за дела насущные вдруг обратился к своей «правой руке» в общине – Японцу:

– А помнишь мы с тобой обсуждали наш проблемный угол, но так и не пришли к единому мнению кто из группы может справиться со столь серьёзным и ответственным делом? Нам и по стройматериалам надо решить и кадровый вопрос у нас тоже открытый. Ведь чтобы привести там всё в надлежащий вид и затем поддерживать порядок нам понадобится человек ответственный, самостоятельный и пользующийся всеобщим авторитетом и уважением! Какие у тебя родились мысли по этому поводу?

По хаотично бегающему по лицам сотрапезников потерянному взгляду Японца, сидящего за столом чуть по диагонали напротив Доктора, было явно понятно, что мысли не то, что не успели родиться, а их вообще не было в помине, потому что малый даже не догадывался о чём идёт речь. Но зная Глеба не первый год и пользуясь подсказкой заключённой в предпоследней фразе, произнесённой Премудрым Наставником, сообразительный Сынок, зацепившись взглядом за батину физиономию пришёл к выводу, что этот точно не подведёт и озвучил его кандидатуру. Напрасно Док пытался образумить Япончика прибегнув к невербальным манипуляциям и строя тому угрожающие рожи. Немилость Главного Консультанта была для многоопытного паренька в данном месте куда страшнее.

– Вот и я точно так же подумал! На том и порешим! Ответственным за помойку будет Доктор!

Все сидящие за столом облегчённо заулыбались и глядя на свирепо-угрюмое выражение лица, вновь назначенного ответственным за помойку, старались сдерживать громкий смех. Батя проклинал судьбу с Бородатым затейником и был готов оторвать непутёвому сынку голову и даже не смотрел в его сторону чтобы не раскочегаривать себя и не натворить дел. На последнем перекуре Япончик под иронично-саркастические реплики Пины, Фаги и Боцмана изо всех сил извинялся перед Доктором, объясняя, что всё это «прокладки»283 хитрожопого Подснежника, а он в душе не чаял за такой поворот событий. Сынок торжественно поклялся в присутствии многочисленных уважаемых свидетелей, что не бросит батю одного в беде на новом безусловно стратегически важном для его выздоровления объекте.

И действительно на следующий день он добровольно вызвался на помощь Доку, и они несколько дней кряду вместе до обеда на жгучем крещенском морозе благоустраивали помойку наращивая её борта и увеличивая вместимость для отходов, так как ближайшая техника для сбора мусора смогла бы сюда подъехать не раньше, чем через полгода только когда спадёт половодье и просохнут просёлочные дороги в этой болотистой местности. Гемба привлекаемый помаленьку к помощи волонтёрам помог им с дефицитными пиломатериалом и гвоздями. Но истинная цель этого тренинга была совсем иной и известной одному лишь Главному Терапевту, который не поленился выходить в стужу на улицу и лично «подливать» главному герою то объявляя запрет на посещение ему сортира во время хозов, то вынося ему наказание в виде четырёх штрафных дежурств с доселе не виданной в «Северном сиянии» формулировкой «Месть консультанта по просьбе родителей».

Таким образом этот светоч наркологической психотерапии мастерски нанёс тройной удар по эмоциональному состоянию своего пациента. Командировка на помойку нанесла очередной ущерб его самооценке и породила новую волну страхов его оценки окружающими. Доктор в силу отсутствия и повреждения менисков в коленных суставах лишившись способности сидеть на корточках с самого начала пребывании в Центре приспособился с уведомления волонтёров посещать сортир по большой нужде именно на хозах чтобы не спешить самому и не задерживать остальных на коротких перекурах. Лишение возможности человека с больными коленями более-менее сносно удовлетворять простую физиологическую потребность в опорожнении кишечника породило гнев, ненависть и обиду по отношению к этому самодовольному самодуру. А включение в это уравнение хоть и косвенно ещё и его родителей снова пробудило в нём неуёмную жажду жестокой мести причём всем подряд без разбора. Главный герой снова погрузился в мрачные размышления считая часы, оставшиеся до пересменки и изредка злобно радуясь, когда в фокус неутомимого оздоровителя попадал кто-нибудь другой.

А попадали в этот самый фокус периодически все без исключения, и никто из пациентов лекаря Подснежника не был застрахован от очередной «пилюли трезвости». Причём вид и содержание этих самых пилюлей не переставал удивлять разнообразием и изощрённой изобретательностью, но, как ни странно, в подавляющем большинстве случаев они оказывали ожидаемый терапевтический эффект.

Некоторое время на Тортуге довольно беззаботно проживал Полуродственник приходящийся дальним родичем самому Ефиму Ильичу. Великий Вождь всех нарков взял перед своими родственниками обязательство помочь заплутавшему сорокалетнему нарколыге и алконавту встать на путь истинный. Поначалу его пребывание в деревне не омрачали никакие ужасы выздоровления, и он был причислен к привилегированному контингенту. Доктору доподлинно не было известно, в чём оступился непутёвый родич хозяина заведения, но в том, что он хроманул основательно не было никаких сомнений.

Прямо с порога после его перевода на Первый дом на него обрушилась интенсивная терапия во всем её изобилии. Разоблачённого самим Главным Терапевтом в бездействии по Программе, сопротивлении лечению и потворству тяге его назначили дежурным и ответственным за собаку. На незнакомом доме он быстренько «посшибал все углы» и «собрал все кочки», обвесился брёвнами, пятилитровками и гирями, а по вечерам он стал выполнять перед Доктором, как ответственным за физкультуру по тысяче упражнений в качестве последствий за свои проступки и для работы с тягой. Даже у не особо сентиментального контролёра физподготовки сердце начинало сжиматься от сострадания при виде задыхающегося и обливающегося потом немолодого торчка после пары – тройки сотен приседаний и отжиманий. И Док без палева делал тому скощухи, что, впрочем, никак не влияло на проводимую терапию, так как отмеряли лекарства Полуродственнику с царского плеча – с размахом! Да с таким размахом, что с лихвой хватало даже на окружающих.

Его анализ чувств, который он научился писать за долгие месяцы, проведённые на Пятом доме, был признан полным говном и гружёными за его АЧ с персональной ответственностью были назначены тот же Доктор и Фага. Постоянно налипая за невменяемого пассажира Фага проклиная судьбу-злодейку уже на полном серьёзе, начал предлагать Доку «сводить того за баню»284 для прочистки «всасывающего» устройства и улучшения его восприятия. Неуклонно «вылетая» на бесконечных дежурствах Полуродственник на регулярной основе, зарабатывал для группы ночные групповые последствия, которые выражались либо в коллективной писанине, либо в хоровых чтениях «Синей книги». Периодически групповая ненависть обрушивалась на него где-нибудь в полчетвёртого ночи отвязными матами, свирепыми угрозами, коллективным презрением и хоровыми оскорблениями.

Но и долго злиться на этого беспомощного бедолагу не получалось. Ребята прекрасно понимали, что это как раз