Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии» - Рафаэль Азизов

стороны… Со спортивной молодёжью всё было предельно понятно. Что Хам, что Китаец, едва выслушав вводный инструктаж тут же принялись лихо крутить нижний брейк с выходами, заходами и прочими усложнениями. Но если у Вавы с головой было не сильно «напутано»288 и он, подключив к процессу мозги достаточно быстро допёр до того, что от него требовалось, то полоумного Китая пришлось принудительно останавливать минут через двадцать и направлять в сторону разгадки, так как уже все вдоволь извалялись в снегу имитируя его танцы, а он ни на миллиметр не приблизился к выполнению задания. В зависимости от степени поражения головного мозга и природной смекалки у ребят по-разному получалось справиться с заданием. Кто-то, как и Вава быстро «вкуривал»289 самостоятельно, кто-то, как например Булка справлялся после маленькой подсказки, но вот совсем всё сложно было, как и в случае с Китайцем у великанов.

Первым «порадовал» коллектив Пина вышедший из дома на тренинг примерно в середине группы. Секунд двадцать поморщив мозг в поисках своего уникального дара и окинув взглядом с высоты своего роста поляну он стремительно разбежался по диагонали двора и «топориком» воткнулся в здоровенный сугроб и войдя в него с головы по пояс начал болтать торчащими из снега ногами. Далеко не все отважились повторить этот отчаянный поистине каскадёрский трюк и не только из страха свернуть себе шею. Например, Доктора остановило то обстоятельство, что экскременты маленького Бублика повсюду были в снегу, ведь собачку кормили просто на убой и гадила она по всему двору ой как исправно. Пина вылез из сугроба под дружный хохот собравшегося народа отряхнул голову с лицом от снега, кое как отрыл свою шапку и не дождавшись аплодисментов расстроился и сиганул таким же «макаром» в следующий сугроб под новый взрыв хохота. После он как большая гусеница начал ползать по глубокому снегу то полностью зарываясь в нём, то выныривая из него, а массовка с истеричным хохотом дружно повторяла это безумие за ним. Пока наконец наевшаяся вдоволь снега Булка не взмолилась чтобы он похлопал. Пина сообразив какую хрень только что исполнил от души посмеялся с ребятами над своей «тугодумостью» и извинился перед всеми, за то, что им пришлось набрать полные одежду и обувь снега.

Но настоящий трэш ожидал уже практически всех вышедших на улицу Перводомников в финале тренинга в исполнении Кваги. Этот тупоголовый исполин был изначально напряжён, раздражён и всем недоволен. Выслушав задание и состроив «каменное» лицо, он несколько дольше чем Пина находился в поиске вдохновения для свершения чуда, затем проследовал в маленькую баню, набрал ведро ледяной воды и пройдя с ним в обливалку вылил его на себя находясь при этом прямо в одежде. На групповой приступ хохота на улицу выглянул и сам Великий Магистр, немедленно присоединившись к общему веселью над идиотизмом Квакена. Глеб категорически отрицательно помахал головой на немой вопрос ведущих игру по поводу обливания и массовка ограничилась имитацией «подвига» алкобота с пустыми вёдрами. Кракен не удосужившись сконцентрироваться и задуматься над смыслом задания и ощутив себя не более чем объектом для насмешек и всеобщего издевательства ненавидя всех вокруг лютой ненавистью вылил на себя ещё пару вёдер воды и прыгнул в сугроб. Главный Консультант, буквально захлёбываясь от смеха обречённо махнул рукой обозначив безнадёжность пациента и распорядился закругляться с игрой пока детина не простыл.

Но кроме всего прочего Глеб Валерьевич был человеком, и не просто человеком, а «Наркоманищем» с большой буквы, поэтому нередко на проводимую им комплексную терапию, безусловно необходимую в работе с зависимыми накладывался нехилый личностный отпечаток. Ему так же, как и всем находящимся в этом месте было свойственно «колоться чувствами» и это было особенно заметно, когда проявлялись во всей красе признаваемые им самим характерные дефекты его собственного характера – высокомерие, гордыня и сарказм. Всегда бросалось в глаза не скрываемое им получаемое садистское удовлетворение от унижения беспомощных и робких пациентов таких как Кот, Стасик, Полуродственник, Февраль. Об Киску он вытирал ноги как об коврик зазывая при этом всех, кого не лень чтобы посмотрели, Стасику выдавал по сто двадцать гербов за каждое посещение сортира, Полуродственник просто молился целыми днями напролёт о том, чтобы дожить до вечера, а Февраль с Кока-Колой панически до колботряса боялись Великого и Ужасного.

Одним из самых «любимых» его пациентов в смысле сложности возвращения к нормальной жизни в ремиссии болезни был конечно же Аслан. Как уже говорилось ранее этот неисправимый кайфожор всю свою жизнь лечился и всю свою жизнь срывался и по-другому видимо просто не представлял себе своего существования. Асланчику в той или иной степени Великий Магистр уделял время на каждой неделе своего нахождения на смене за первые полгода пребывания Доктора в Центре о чём так же уже неоднократно упоминалось. За всё это время Глеб ни разу не похвалил Асю и даже напротив постоянно предъявлял ему претензии за бездействие по программе. И вот обкатав до Нового года тренинг «Бомжа» по суткам на Ваве, Фаге и Лангетке, закрепив условия его проведения трёхдневками на Японце и Полуродственнике Целитель примерно в начале февраля нарядил в бомжа Аслана. Целью данного тренинга было обозначить пациенту границу нравственного падения или так называемое «дно».

Только в случае с Асланом помимо круглосуточного ношения специально отобранных для этого специфичного тренинга грязных и вонючих вещей и повидавшей ещё царя шапки-ушанки ему запрещалось есть за столом положенную порцию и спать на кровати. Сидя всё время на полу в пределах чилинария для того, чтобы не оскалиться с голода Асланчик, бывший некогда совладельцем и директором подобного же заведения вынужден был просить у своих соседей объедков их еды. Старший повар Гемба конечно же подкармливал своего товарища, попавшего в беду, но тем не менее жёсткое требование Бороды о том, что Ася должен был побираться необходимо было исполнять. Спать ему позволялось только на жёстких деревянных лавках.

Поскольку почтенного дядю Витю крепко недолюбливающего своего бывшего старшего брата уже спровадили к тому времени к «своим» на Тортугу, то Аслану сочувствовали в доме все без исключения и как могли старались ему помочь, поддержать его. Доктор, игнорируя категорический запрет исправно подогревал собрата куревом, изрядные запасы которого уже образовались к тому времени у «куркулистого» мужика, очень сильно негодовал по поводу происходящего беспредела и боялся даже представить для себя подобную участь. В его тогдашнем представлении все меры были хороши для недопущения подобного унижения.

Несколько дней спустя Диктатор пошёл на уступки и несколько ослабил издевательство над Асиком смягчив условия тренинга