Детектив и политика 1991 №4(14) - Эрик Кристи

в нее, на цыпочках подошел к Памеле и склонился над ней. Девушка приподняла веки.

— Привет, мисс Джонс, — негромко произнес Лемон. — Помни, тебе говорить нельзя, иначе меня отсюда вышвырнут, доктор ревнует.

Прикрыв глаза в знак того, что поняла его, Памела чуть заметно улыбнулась.

— Я тут немного беспокоился о тебе…

Она улыбнулась еще раз. Тихонько сжав руку девушки, Джек прошептал:

— Теперь все будет хорошо, малышка. Вот увидишь.

Памела опустила веки, по бледной щеке скатилась слеза.

— Успокойся, девочка, все будет хорошо, — повторил Лемон. — Пам, ведь это произошло не случайно, тебе кто-то помог?

Памела широко раскрыла глаза, и Джеку показалось, в них выразилась признательность.

— Ты боялась, что я не догадаюсь?

В знак согласия Памела прикрыла глаза.

— Ну, знаешь! Могла бы уже убедиться в моей гениальности!

Чуть заметная улыбка тронула губы девушки.

— Ладно, ладно, прощаю тебя, сочтемся, когда выздоровеешь. А сейчас мне очень надо спросить тебя кое о чем, но если ты не можешь… Спрашивать?

Получив согласие, Джек задал первый вопрос:

— Ты его видела? Ни в коем случае не говори, тебе нельзя, только дай знак.

Памела чуть заметно покачала головой.

— Тогда откуда же ты знаешь, что это он? Ох, извини. Ты что-то почувствовала. Он ударил тебя?

— "Нет".

— Ранил?

— "Нет".

— Только коснулся?

В глазах Памелы отчетливо выразилось восхищение догадливостью Джека, и она поспешила подтвердить.

— Мистер Лемон! — вмешался стоящий рядом врач. — Для первого раза достаточно.

— Еще минутку, доктор, это очень важно.

— Ну, только минутку.

— Видишь, Пам, я же говорил — он ревнует тебя. Ты тоже считаешь, что его напустил Бэйнем?

Памела подтвердила.

— Знаешь, я этого Бэйнема здорово отделал! Теперь наверняка ходит весь заклеенный пластырями, — не удержался и похвалился молодой человек.

Памела опять слабо улыбнулась. Джек наклонился и осторожно поцеловал девушку в губы, почувствовав чуть заметное ответное движение ее губ.

— До свиданья, дорогая. Мы бы гораздо лучше провели время, если бы не этот ревнивец.

В коридоре доктор придержал Лемона за локоть:

— О странных вещах говорили вы со своей невестой. Извините, что вмешиваюсь…

— Нехорошо подслушивать, доктор.

— Не говорите глупостей. Мне показалось, то, о чем вы говорили, имеет связь с ее болезнью. Я не ошибаюсь? Тогда вы должны нам сказать, это может оказаться важным для лечения.

— Я и сам думал об этом. Не знаю, насколько это вам поможет в лечении, но в любом случае вы должны знать. Причиной инфаркта у Памелы мог стать отрицательный заряд биоэнергии, направленный непосредственно в сердце.

Доктор широко открыл глаза, потом пожал плечами:

— Чепуха.

— Вот именно. Так вы и должны были отреагировать — пожать плечами и сказать "чепуха". И тем не менее это чистая правда.

Лемон распрощался с врачом, который еще некоторое время стоял в коридоре, переваривая неожиданную информацию и качая головой, потом вернулся к себе в кабинет, сел за стол и долго не мог вернуться к своим бумагам.

Как ни старался, этой ночью Джек Лемон не мог заснуть. Сон не шел к нему, голова была тяжелой, как будто налита свинцом. Наконец он не выдержал, порылся в пластинках и выбрал Майлса Дэвиса. Приглушенный, грустный звук трубы наполнил комнату. Заложив руки под голову, Джек лежал на спине с открытыми глазами. Зеленый огонек проигрывателя успокаивающе светился в темноте. Джек глубоко вздохнул и закрыл глаза. Убийца, расследование — все отодвинулось куда-то на дальний план, осталась только Памела, ее слабая улыбка, легкие движения век. Но вот и эти картины подернулись дымкой.

Благодатный сон снизошел наконец на измученную душу.

Зеленый огонек горел до самого утра.

В восемь утра Лемона разбудил резкий телефонный звонок.

Еще не проснувшись, Джек сел в постели и пытался понять, снится ли ему сои или звонок трезвонит на самом деле. Глаза невозможно было раскрыть от яркого солнца, бившего в незашторенные окна. Сообразив наконец, что телефон и в самом деле звонит, Джек взял трубку.

— Слушаю, — хриплым со сна голосом сказал он. Язык, распухший от выкуренных накануне сорока сигарет, с трудом ворочался во рту.

— Говорит Кальдер.

— Кто?

— Кальдер, инспектор Скотленд-Ярда. Мы немного знакомы, вспомните…

— Какой Скотленд-Ярд? Ох, извините, инспектор, я что-то плохо соображаю.

— Похоже, я тебя разбудил, — с удовлетворением констатировал инспектор.

— Да, в самом деле.

— Я слышал, работа представителей так называемого умственного труда заключается в том, чтобы спать до полудня.

— Зато у нас работают головой! — не остался в долгу Джек.

— Тебе бы в критики податься, а статьи писать только спросонья. Слушай, мой мальчик, у меня есть для тебя одна интересная вещица.

— Что именно?

— Портрет преступника, составленный по описаниям очевидцев.

— Гениально! Мне такое и в голову не пришло.

— Случается, и полицейские головой работают.

— Я сейчас приеду к вам, хорошо? Буду через час.

— Ой, проспишь.

— Посмотрим.

Ровно через час Лемон входил в кабинет инспектора Кальдера.

— Ранняя пташка, — приветствовал тот молодого журналиста.

— Не забывайте, у нас ненормированный рабочий день!

— У нас тоже, — вздохнул инспектор. — И может, именно благодаря этому появился первый конкретный факт в нашем расследовании.

— Вы и в самом деле работаете быстро!

— Ради тебя я малость поднажал. Должен сказать, портрет не очень точен, составлен по описаниям всего трех человек, больше мы пока просто не успели опросить.

— Мне никогда не приходилось видеть такие портреты, я только слышал, что составляются они по кусочкам на основании описания того, что запомнили люди, видевшие своими глазами этого человека.

— Да, ты прав.

— Можно мне посмотреть?

Инспектор Кальдер раскрыл лежащую перед ним папку и вынул из нее ксерокопию рисунка.

— Вот.

Джек осторожно взял в руки листок бумаги. На него смотрел