В любви и на войне - Лиз Тренау

Поезд подпрыгивал на стыках кое-как отремонтированных рельсов, и в ее голове эхом отдавался ритм английской песни. Губы опять растянулись в улыбке. За окнами вновь показался мрачный пейзаж с воронками и развороченной, изрытой землей. Но теперь, после дождей, земля постепенно покрывалась зеленым мерцанием свежих побегов травы. Природа очень скоро залечит шрамы, которые нанесли земле люди.

Марта прислонилась головой к спинке сиденья и закрыла глаза. Как сильно изменилась ее жизнь всего за несколько дней! Ей все еще с трудом верилось, что ее обожаемый сын может быть жив, и приходилось щипать себя каждый раз, когда она думала об этом, чтобы доказать, что это не сон. Она молилась, чтобы им удалось его найти и чтобы, окружив его домашним уютом и любовью, они смогли восстановить его здоровье и прежнюю жизнерадостность. Погладив лежавшую на коленях сумку, в которой все еще лежала медаль дедушки Карла и письмо, написанное сыну, она улыбнулась, представив, как вручит их ему лично.

Удобнее устраиваясь на сиденье и чувствуя тепло прижавшегося к ее боку Отто, Марта дала себе торжественное обещание. Хотя у нее и нет работы и сбережения тают день ото дня, хотя она и понимает, что следующие несколько месяцев будут очень трудными, но все же она постарается не тратить те драгоценные доллары, которые теперь надежно спрятаны во внутреннем кармане ее пиджака.

И тогда, если Элис удастся найти ее брата, Марта сможет использовать эти деньги, чтобы вместе с Отто и Генрихом съездить к нему в Америку. Из того, что она читала, там была работа для всех, много еды и жилье. Давным-давно она бы посмеялась над идеей покинуть Германию, но это путешествие открыло ей глаза на другие возможности. И теперь ей нужно было думать о будущем двух ее мальчиков.

* * *

– Прекрасная идея – подарить мальчишке эту гармошку. Такой щедрый жест! Она долгие часы будет радовать и развлекать его, – сказала Элис, когда они забрались обратно в санитарную машину, устроившись все втроем на переднем сиденье.

– Даже если бедная мать будет готова лезть от этого на стену, – добавила Руби, и все рассмеялись.

Они выехали из Ипра, направляясь на север в Остенде. Голая бесплодная земля, воронки, пни и ржавая колючая проволока – мрачный знакомый пейзаж. Но на почерневших деревьях уже появлялись первые признаки жизни: маленькие зеленые побеги храбро цеплялись за сломанные ветви. То тут, то там проглядывали желтые глазки одуванчиков и лютиков, розовый кукушкин цвет и кроваво-красные маки, радуя глаз яркими цветами на обочине дороги.

– Не думаю, что вам будет жаль оставлять все это, Фредди, – заметила Элис.

Он помолчал некоторое время, и она даже испугалась, что задела его за живое своими словами.

– Сейчас самое время, – наконец произнес он. – У меня ведь двое деток. И когда Руби сказала о том, как важна семья, я вдруг понял, что должен быть там, с ними, и именно там мое будущее.

Семья. Будущее. Элис похлопала себя по карману: конверт все еще был там. Сегодня утром, когда она надевала пиджак, нашла телеграмму:

ОЧЕНЬ СКУЧАЮ ТЧК ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ЛЛОЙД ТЧК

В душе поднялась волна угрызений совести. Ллойд никогда не должен узнать, как жестоко она предала его. Но она всегда будет помнить об этом – помнить, какой глупой она была, какой слабой и беспринципной.

Внезапно ей очень захотелось увидеть Ллойда, обнять его и заверить в том, что она любит его, поблагодарить за понимание, за честность и щедрость и за его абсолютную, беспрекословную преданность. В голове она сочинила свой ответ: «Еще десять дней – и мы будем вместе навсегда. Люблю тебя. Элис».

* * *

– Мы почти на месте, девочки, – объявил Фредди, как только они въехали на окраину Остенде.

Руби боялась момента расставания, когда он оставит их в гостинице в Остенде и продолжит свое путешествие в Кале. Он оказался таким хорошим другом – такое впечатление, что они знали друг друга всю жизнь.

– Ты молодец, – сказала она. – Я просто не знаю, что бы без тебя делала.

– Только без сантиментов, Руби!

– Выпьешь с нами кофе?

– Нет, – сказал он. – Думаю, поеду прямо сейчас. Не умею долго прощаться.

– Но ты же будешь держать меня в курсе, правда? Дай знать, как поладишь с невесткой и как встретишься с детьми. Если нужно будет ее убедить, я с удовольствием расскажу ей, как ты изменился к лучшему.

– Исправился, значит? Не уверен насчет этого. Скорее всего, они даже не узнают меня.

– Не глупи! Ты им нужен, Фредди. И они нужны тебе. Помни это.

– Как скажете, миссис Би, лишь бы доставить вам удовольствие, – улыбнулся он. – Теперь сделай полезное дело, пока мы не приедем, ладно? Скрути мне несколько сигареток на дорожку.

* * *

Пятнадцать минут спустя Руби и Элис стояли перед гостиницей со своими чемоданами и смотрели вслед санитарному грузовику, исчезающему в клубах черного дыма.

– Мне будет его не хватать, – задумчиво произнесла Руби, когда они повернулись к дверям, собираясь войти. – Он был хорошим другом. Как сказал Табби, «чудак с золотым сердцем».

На стенде в холле была выставлена фотография, сделанная в день их приезда.

В центре стоял майор Уилсон, веселый и решительный, окруженный парами с мрачно-серьезными лицами, которые пытаются изобразить улыбку по команде фотографа. Элис – сбоку, высокая, броская в своем ярком жакете и шляпке. Перед ней – Эдит и Джозеф, кривоватая ухмылка и повязка на глазу делают его похожим на заправского пирата. Руби, застенчиво прячущаяся за спинами других, была почти не видна.

– Как будто прошла целая вечность, а не какие-то четыре дня, – сказала Элис.

– Я себя с трудом узнаю, – подхватила Руби. – Я здесь выгляжу так, словно боюсь собственной тени.

– А как я смотрелась в этой шляпе на полях сражений? – усмехнулась Элис, указывая на себя на фото.

– Ты была такой смелой, такой уверенной. Я тебя боялась.

– А оказалась такой дурой, – тихо добавила Элис. – Слишком глупой – себе же во вред.

– Ну что ж, теперь все это уже позади. Ты нашла Сэма и его могилу. А это самое главное, не так ли?

– А ты узнала, что твой Берти был настоящим героем.

– И это то, чем я буду дорожить всю оставшуюся жизнь.

* * *

Было странно вернуться в этот просторный, мрачный номер с его огромной двуспальной кроватью, темной мебелью и гобеленами со средневековыми рыцарями и драконами. Неужели они приехали сюда всего пять дней назад? Так много всего случилось с тех пор, что действительно казалось, что прошла целая вечность, как заметила Элис. И после всего происшедшего появилась совсем новая Руби, удивительно уверенная в себе версия ее прежней, Руби, которая обещала чтить память о Берти, помогая выжившим строить новую мирную жизнь. Ей самой нравилась эта новая Руби, она гордилась ею и надеялась, что такой и останется.