Мар. Меч императора - Александра Лисина

Сперва это раздражало. Потом уже просто злило. И в какой-то момент я до того рассвирепел от их упрямства, что непроизвольно рыкнул про себя:

– «А ну, вернись!»

И нить неожиданно вернулась. Гибкая, смиренная, послушная, словно устыдившийся мимолетного испуга преданный пес. Прильнув ко мне и обвив зеленоватой ленточкой мои руки, она замерла, подарив странное, полузабытое, но приятное чувство насыщения. А вместе с ним и холод заметно притих, что наполнило меня совершенно новыми ощущениями.

С тех пор я не отпускал спасительную ниточку ни на миг, ощущая, как постепенно оживаю и словно рождаюсь заново. С ней было хорошо, тепло, уютно. Но вместе с тем появилась и потребность двигаться дальше.

Что значит, куда?

Вперед, за стены! Туда, где все яснее проступали очертания незнакомого помещения. Где все это время находился тот непонятный второй, которого следовало наконец увидеть. Откуда все явственнее доносился низкий, порой даже вибрирующий гул. И где все четче звучали звуки… позвякивание, постукивание, дребезжание и голоса… гулкие, порой едва различимые, но самые настоящие голоса, которые со временем тоже стали казаться смутно знакомыми.

Раздумывая, как выбраться, я начал постепенно вспоминать и другие вещи. Я снова узнал, что такое «дом», «дружба», «предательство». В затуманенной памяти то и дело всплывали цветные картинки. Сначала я плохо понимал, что они означают. Но затем они начали связываться в уже более понятные цепочки событий. А когда в моей памяти всплыло первое имя… я понял. Вынырнул из глубокого забытья. Еще чуть позже окончательно вспомнил, кто я и кем недавно был, а затем в панике завертел головой и обнаружил себя плавающим в каком-то закрытом скафандре… признаться, меня обуял животный страх, стремительно перетекающий в такой же звериный ужас, и я забился. Замолотил непривычно длинными лапами. Вцепился когтями и зубами в осточертевшие стены. Сдуру вытянул из них всю энергию. И, совершенно неожиданно их прорвав, вывалился наружу, задыхаясь и кашляя, как впервые увидевший свет младенец.

Стремительный и чересчур резкий переход от теплой колыбели к слепяще белому свету и обжигающему холоду, с которым мои прежние ощущения и близко не стояли, оказался на редкость болезненным. Я грохнулся с приличной высоты, больно ушибив коленки и локти. Перекатился, гремя костями, как недоделанный зомби. Затем застыл, лежа в громадной и склизкой луже. Чувствуя себя какой-то чудовищной, неуклюжей и гадкой личинкой, попытался приподняться, но понял, что не смогу этого сделать, и снова рухнул в липкую слизь.

Господи, да что же это такое?! Кем мне не повезло стать на этот раз?! Громадной гусеницей? Разумным осьминогом? Вонючей медузой? А может, и впрямь богиня Рам отправила меня за непокорность в тело какого-нибудь свеженького зомби?

«Только не это!» – в панике подумал я, судорожно пытаясь вытереть с лица липкую слизь. Но не преуспел. Лишь перепачкался еще больше. Зато смог с высокой степенью вероятности определить, что и руки, и ноги у меня все-таки были.

Значит, человек…

«Ну ты и шутница, Рам, – выдохнул я, ползая в вязкой слизи и безуспешно пытаясь подняться. – Если еще окажется, что и мир другой… знаешь, у меня появятся к тебе претензии!»

Кое-как, с грехом пополам, я все же поднялся на четвереньки и с трудом, на ощупь, пополз куда глаза гля… в смысле, не глядят. Практически сразу же стукнулся лбом обо что-то твердое. Услышал раздавшийся наверху звон пробирок. Ощупал непонятную преграду, оказавшейся на поверку ножкой самого обычного стола, и облегченно выдохнул: лаборатория… то есть, о разумных медузах можно уже не думать. А вот вариант с зомби, если честно, стал казаться все более реальным.

Тело свое я почти не ощущал. Глядя сквозь липкую пленку на собственные руки, я мог сказать только то, что они похожи на человеческие, только были очень уж худыми. Прямо ненормально тощими. Кожа да кости, в буквальном смысле слова. Если и все остальное такого же качества, то… блин… я буду отсюда долго выбираться!

Осторожно переставляя руки-палочки и еще более осторожно наступая на каменный пол костлявыми коленками, я обогнул стол, прополз еще несколько метров, а затем уперся в стену. Так, что тут у нас? Путем нехитрых манипуляций вроде тыканья пальцем в небо, я выбрал сторону, куда поползу дальше. А затем добросовестно туда потащился, оставляя за собой липкую и на редкость склизкую полосу неопределенного цвета.

Ох, наверное, я все же гусеница… только с руками… мне даже сложно понять, сколько их на самом деле, поэтому не удивлюсь, если окажется, что вместо одной пары мне приделали дополнительные конечности.

Хм. А может, я драхт?! Вдруг, пока я спал, на Тальраме прошли тысячи лет, и твари все-таки эволюционировали? Вон, и столы для себя изобрели, и лаборатории им понадобились. Только воспроизводят себя по старинке, во все еще функционирующих, но безмозглых инкубаторах наподобие бывших хозяев…

Блин. Какие только глупости лезут в голову? Может, это и не Тальрам вовсе. Может, я на Землю вернулся. Или вообще пес знает где оказался. С таким пробуждением уже не знаешь, чего и ждать.

Бумс!

Моя макушка снова уперлась во что-то твердое, но, хвала Рам, это оказалась всего лишь дверь. Самая обычная, деревянная, да еще и не закрытая как следует, поэтому мне не составило труда ее боднуть и оказаться в соседнем помещении.

Плитка… о-о… душ и сортир! Разумные гусеницы точно бы до этого не додумались!

С тремя остановками добравшись до характерных отверстий в полу, я вскинул голову, пытаясь высмотреть наверху рассекатель, но героических подвигов не понадобилось – стоило мне плюхнуться на нужное место, как сверху полилась вода. Сперва ледяная, от которой я непроизвольно дернулся и хрипло каркнул. А затем и теплая. Совершенно обычная и абсолютно прозрачная вода, которая подарила мне капельку самого настоящего человеческого счастья.

Поскольку стоять я не мог, то смывать с себя слизь пришлось прямо так, лежа, потому что сил на ни на что другое у меня уже не осталось. Балдеть под душем, конечно, было в кайф, но возможности нового тела, мягко говоря, удручали. Слабое, худое, едва живое… но все-таки надо было взглянуть, что с ним и как. Поэтому, собравшись с духом, я все-таки заставил себя перевернуться. Уперевшись ладонями в стену, кое-как вздернул себя в вертикальное положение… в смысле, сел. Ни на что иное меня бы не хватило. После чего опустил голову, готовясь к самому худшему. С раздражением мотнул головой, стряхивая стекающие по волосам капли. Глянул вниз еще раз и…

С тихим стоном сполз обратно на пол.

– Нет! Нет… только не опять!

Наверное, от слабости у меня все-таки помутилось в глазах, а из глотки вырвался горький, отчаянно-тихий стон, который тут же перешел в такой же отчаянный всхлип.

Рам… матушка моя названная… волчица позорная… что же ты со мной сделала?! А главное, как?! И зачем?! Тебе что, доставляет удовольствие ТАК надо мной издеваться?! Ну неужели я настолько перед тобой провинился?! Неужели столько накосячил, раз ты решила поступить со мной так жестоко?!