Вор и Книга Демона - Дэвид Эддингс

— В данном случае «вести» означает совсем другое, милый,но мы подойдем к этому через некоторое время. А что ты узнал об остальных?

— По-моему, ты немного резко поступаешь с Бхейдом.Отказавшись от астрологии, он чувствует себя брошенным на произвол судьбы. Онуже не знает, во что ему верить, — и он почти готов поверить в небытие. Онуверен, что «просвещать» означает проповедовать, но ему будет трудноватосочинить проповедь «ни о чем».

— Он еще не все понимает, Альтал, — ответилаона. — Он поймет, когда придет время. А что насчет Лейты?

— Вот кто меня беспокоит. Она делает счастливое лицо иотпускает умные замечания, но она прочла на Кинжале то, чего, вероятно, недолжна была читать. Остальные не очень уверены относительно того, что Кинжалприказал им делать, а Лейта знает. Она точно знает, что она должна делать и скем она должна это сделать. Ей это не нравится, Эм. Жизнь и до этого была к нейне слишком благосклонна, а теперь она уверена, что все станет еще хуже.

— Она сильнее, чем кажется, Альтал. В какой-то моментей потребуется помощь, поэтому будь с ней рядом. Будь готов оказать ей этупомощь.

— Ты говоришь ужасными загадками, Эм, — упрекнулон ее.

— Тебе было велено «искать», Альтал. Уверена, тынайдешь способ помочь ей — если поищешь хорошенько.

Двейя и Гер сидели у восточного окна, погрузившись в разговор.Элиар рассказывал Андине о военных приключениях, сидя у южного окна, а она,скучая, старалась делать вид, что эти истории ее восхищают, и подсовывала емувсякие лакомства. Лейта подсела к Бхейду за мраморный стол, и они обапогрузились в чтение Книги. Благодаря этому, Альтал оказался предоставленсамому себе. Он стоял у северного окна и смотрел на заснеженные горы по тусторону края мира. Несмотря на все, что говорила ему Эмми, Альтал по-прежнемусчитал эту пропасть на севере концом всего. Он чувствовал себя уютнее, если емуказалось, что мир имеет определенную границу. Его не слишком заботил внутреннийсмысл слова «бесконечность».

— Ты все еще считаешь меня ведьмой, Бхейд? —Альтал услышал, как Лейта спросила это у молодого священника.

— Конечно, нет, — ответил Бхейд. — С чего тыэто взяла?

— Я знаю, что не нравлюсь тебе.

— Но это же смешно, Лейта. Ты мне очень нравишься. Тыодна из моих настоящих друзей.

— Ты говоришь обо мне как о какой-то мебели, —упрекнула она его.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — признался он.

— Ты единственный мужчина из тех, что я встречала,который, по-видимому, не осознает тот факт, что я женщина.

— Я сознаю это, Лейта. Это не так важно для того, чтомы должны делать, но я это сознаю.

— Однако ты стараешься об этом не думать, —вздохнула она. — С тех пор как я стала подростком, мужчины нашей деревнисмотрели на меня особым образом, и у всех у них были об этом особые мысли.

— Такие, как у преподобного Амбо, ты хочешь сказать?

— Именно. У каждого мужчины в нашем селении были особыемысли обо мне.

— Ты очень красивая, Лейта.

— Благодарю вас, сэр, — насмешливо сказала она.

— Но с чего ты решила, что ты мне не нравишься?

— У тебя обо мне нет таких мыслей, как у других мужчин.

— Это греховные мысли, Лейта. Священник обязанподавлять в себе греховные мысли.

— Ах вот в чем дело. Но мне это очень неприятно, Бхейд.Ты презираешь свои греховные мысли, и когда ты их подавляешь, то я ощущаютолько твою ненависть. Твоя ненависть направлена на эти мысли, но в моемсознании мне кажется, что она направлена на меня.

— Но это совсем не то, к чему я стремился.

— Думаю, решение есть.

— Я был бы рад его услышать, Лейта.

— Ослабь немного свою железную хватку и дай немноговоли этим грязным мыслям.

— Что?

— Ну не самым грязным, конечно. Это мешало бы намобоим. Но несколько крошечных грязных мыслишек не повредят.

Она обворожительно улыбнулась и развела большой иуказательный пальцы, как будто измеряя что-то маленькое.

— Если бы ты хоть настолечко дал им воли, твой обет небыл бы нарушен, но у тебя было бы достаточно плохих мыслей, чтобы я знала: тысознаешь тот факт, что я женщина. Думаю, «умеренно греховные» мысли — это то, кчему тебе надо стремиться. Тебя это не испортит, а мне будет гораздо приятней.

Некоторое время Бхейд смотрел на нее неотрывно, а затеммягко улыбнулся.

— Конечно, Лейта, — пообещал он. — Думаю,«умеренно греховные» мысли я могу устроить, если тебе от этого станет лучше. Недля того ли нужны друзья, верно?

В ответ она лучезарно улыбнулась.

— Не суй туда свой нос, Альтал, — раздался в егоголове мурлыкающий голос Двейи.

— Как скажешь, дорогая.

— Наступление ледников стало причиной засухи, котораявызвала большое смятение в южных землях, — рассказывала им Двейя несколькодней спустя. — Богатство и власть больших городов ничего не значат, еслинечего есть. Разумеется, в этом ключ к планам Генда. Хаос — его союзник, аледники создают хаос.

— Кажется, ты как-то мне говорила, что когда-то такоеуже бывало, — сказал Альтал.

— Да. Нынешний ледяной период — уже четвертый запоследние несколько миллионов лет. Как правило, они были результатом измененийклимата или движения океанских течений. Но этот ледяной период вызван Дэвой.Это краеугольный камень планов Генда — полностью разобщить различные империи наюге, чтобы люди бросились к любому, кто предложит им стабильность. Цивилизацияна грани катастрофы, и на горизонте уже виден вселенский переворот.

— Мой народ никогда не восстанет против меня! —воскликнула Андина.

— Я бы не была так уверена, дорогая, — возразилаДвейя. — Как раз сейчас люди Генда будоражат народ в Остосе, а война скантонцами только помогает им в этом.

— Эту войну начали не мы!

— Я знаю. Мы с Альталом по дороге из Арума в Остосповстречали сержанта Халора из отряда Элиара, и он утверждал, что кантонскийэрайо — просто недоумок. Думаю, если покопаться в этом вопросе, можнообнаружить, что за большинством военных решений эрайо стоят приспешники Генда.