Последняя ставка - Тим Пауэрс

– Ты в порядке, мальчик? – спросил встревоженный Мавранос.

– Я не мальчик.

После этого они не обменялись ни единым словом, пока Оззи, Диана и Крейн не присоединились к ним во вращающемся баре.

Пока Мавранос пересказывал Крейну этот разговор, бар медленно поворачивался, а он как-то отстраненно удивлялся тому, что Крейн пока что не прикоснулся к своему пиву.

– Странный мальчишка у твоей сестры, – подытожил Мавранос. – Говорил, в общем-то, как положено ребенку его возраста, но такое впечатление, будто какая-то часть его засохла, распрощалась с детством и стала взрослой по умолчанию. Я читал, что можно у гусеницы удалить какую-то железу, и она раньше времени окукливается, а когда выползает взрослая бабочка, оказывается, что она мелкая и страшная на вид.

Крейн думал насчет «аминокислотного клуба» и реплики, что «всё – в картах», и пришел к выводу, что об этом следует рассказать Оззи.

Мавранос указал на две бутылки, стоявшие перед Крейном.

– Ты будешь пить это пиво?

Крейн взял одну из бутылок, понюхал и вздохнул.

– Нет, – сказал он. – Можешь выпить сам.

Мавранос взял бутылку, поднес ко рту – но тут же закашлялся и поставил ее обратно на стол. Пена залила ему подбородок, намочила воротник рубашки и продолжала лезть из горлышка на стол.

Мавранос закашлялся, а потом изумленно посмотрел вокруг.

– Не иначе, я случайно стряхнул туда сигаретный пепел. От него, бывает, поднимается пена.

Крейн кивнул, хотя сам подозревал, что это штучки Сьюзен, разгневавшейся на поведение Крейна. Он ведь только что обманул ее – попросил пива, а потом не стал пить и отдал другу.

– Дай-ка, Арки, я куплю тебе «курз», – сказал он, заставляя себя говорить непринужденно. – Что-то сомневаюсь, что тебе со второй больше повезет.

Получить номер за наличные оказалось очень легко. Как только Мавранос открыл ключом дверь, Крейн подошел к телефону, позвонил в Центральное полицейское управление и поговорил с детективом Фритсом, который записал информацию.

– Ах да, мистер Крейн, – сказал Фритс, – наряд проехал по Боулдер-хайвей, как вы говорили, и обнаружил хижину. Там была кровь, осколки стекла, стул с разрезанной клейкой лентой, и пистолет рядом на песке, а человека не оказалось. Судя по обнаруженным рядом следам, он уехал на очень маленьком автомобиле.

– Я видел эту машину, – поспешно сказал Крейн, – только забыл упомянуть о ней. Это такая коробочка, вроде «Фольксвагена», только британская, называется «Моррис». Такая пыльная, что невозможно угадать цвет.

– Ясно. Благодарю вас, это нам пригодится.

Как только Крейн повесил трубку, Мавранос открыл дверь в коридор.

– Пого, я хочу пройтись по городу, – сказал он. – У тебя ведь есть второй ключ?

– Есть. Желаю хорошо повеселиться.

– В такую ночь, – уныло ответил Мавранос, – да не повеселиться… – Он вышел, закрыл дверь на ключ и подергал ручку, чтобы убедиться, что она заперта.

Крейн окинул взглядом комнату. Ковер и кресла были ярко-красными, а стены раскрашены красными, розовыми и синими полосками. Он выключил свет.

В милосердном глубоком полумраке он разделся и расположился на кровати, стоявшей у окна, гадая, удастся ли ему заснуть. За последние часов этак сто он перешел на ночной образ жизни, но в этом городе такая привычка ничего не значила.

Заснуть ему удалось, но через несколько часов он открыл глаза – и окаменел, весь покрывшись потом.

У противоположной стены, на абажуре торшера, копошилась большая, размером с опоссума, крыса. Ее свободная лапа очень медленно поворачивалась, голова опускалась и снова поднималась, а глаза поблескивали в свете, пробивавшемся через щель между неплотно задернутыми занавесками; крыса ела большое насекомое, одного из тех белых жуков, которых называют картофельными жуками или иерусалимскими сверчками, а по-испански niños de la tierra – дети земли. Жук тоже двигался – двигался очень медленно, помахивая в воздухе длинными, тонкими узловатыми ногами. И все происходило совершенно беззвучно.

Крейн мог лишь смотреть, прислушиваясь к собственному отчаянному сердцебиению, и даже не пытаясь хоть как-то обдумать происходящее.

Наверно, минут десять он лежал неподвижно, как статуя, затаив дыхание и наблюдая, как крыса поедала насекомое, а потом крыса перестала двигаться. Сначала голова прекратила медленно покачиваться, потом длинный хвост, сгибавшийся и разгибавшийся в воздухе, обвился вокруг тела и скрылся из виду. Жук исчез, крыса сложила передние лапки, а потом всякое движение в темном пятне тени от лампы прекратилось.

Двигаясь с той же мучительной замедленностью, что и животные, Крейн протянул руку и включил маленькую прикроватную лампочку.

В неожиданно ярком желтом свете он увидел, что темное пятно на абажуре это не что иное как его собственная рубашка, которую он небрежно бросил, раздеваясь в темноте.

Мавранос еще не вернулся. Крейн встал с кровати и подошел к торшеру. Несколько секунд он разглядывал рубашку, а потом осторожно снял ее и бросил в угол.

Со все еще неработающей головой он вернулся в постель, закрыл глаза и вскоре дождался возобновления сна.

– Я видел, как ее парень ходил туда-сюда, – терпеливо сказал Трамбилл, – но она пока что не появлялась.

Он сидел в кресле перед окном в алюминиевой раме, одетый только в мешковатые белые шорты. Помимо кресла, в комнате имелись только телевизионный столик, телефонный аппарат, два работающих вентилятора и несколько флаконов из-под антиперспиранта «Бан», разбросанные вокруг ножек кресла; Трамбилл натирал содержимым очередного флакона обильно изукрашенную татуировками кожу на своем необъятном животе.

Он поспешно снял это жилище рано утром; владелец успел протянуть сюда телефон, но кондиционер не работал, и Трамбилл, несмотря на щедрый расход антиперспиранта, терял драгоценную телесную влагу.

– Я буду теребить их насчет кондиционера, – сказала Бетси Рикалвер, стоявшая у него за спиной, – но ты должен находиться здесь. Нам нельзя упустить ее, так же как ты упустил Ск… упустил Крейна в Калифорнии. – Дешевое ковровое покрытие совершенно не глушило трескучего эха ее голоса.

Не отрывая взгляда от окна, Трамбилл поднял руку с флаконом.

– Натрешь мне спину?

– И не подумаю. – Он отчетливо услышал отвращение в ее голосе.

Трамбилл пожал плечами и продолжил катать шариком по своей иллюстрированной туше, по-прежнему глядя между полураздвинутыми занавесками на белый дом-дуплекс, находившийся на другой стороне улицы.

Ему хотелось быть дома, заниматься, например, уборкой или разравнивать гравий во дворике, или возить куда-нибудь прежнее тело Леона в «Ягуаре» с кондиционером воздуха, но он понимал, что это дело необходимо выполнить. Совершенно определенно, это была та самая Диана, которую они искали. Полицейский протокол связал Диану, которая жила здесь, со Скоттом и Оззи Крейном, а адрес ее, как Бетси удалось быстро установить, был таким: ISIS на Винус.