Рублевый передоз - Алексей Макеев

– Высоко забрались!

– А я о чем? В этой сделке не было случайных людей, – подтвердил его догадку Дербенев. – Мне все же кажется, что вы не там ищете.

– Разберемся. Благодарю за помощь. И не забудьте связаться со мной, как только вернетесь в город. Всего хорошего!

– До свидания, – упавшим голосом попрощался Дербенев.

Гуров дал отбой. Возвращая телефон сыну Дербенева, он уловил во взгляде Матвея Антоновича неприязнь, возникшую за время разговора.

– Знай я заранее, с чем вы пожаловали, приказал бы сыну запереть дверь перед вашим носом и ни под каким предлогам не впускать в наш дом, – гневно произнес Матвей Антонович. – Вот уж воистину: не делай добра – не получишь зла.

– Напрасно вы так, – попытался оправдаться Лев. – Иногда просто невозможно добиться правды, не причиняя боли окружающим.

Матвей Антонович не ответил, лишь молча указал на дверь. Гуров прошел к выходу. Проходя мимо Захара, он невольно приостановился. Выражение лица парня показалось ему странным – смесь страха, ненависти и еще чего-то, что Гуров не смог сразу охарактеризовать. Он на секунду задержался в дверях, пытаясь определить, что в лице Захара привлекло его внимание. Но, как только парень понял, что за ним наблюдают, выражение его лица тут же стало скучающе-унылым. Гуров решил, что ему померещилось, и покинул дом Дербенева, унося с собой чувство удовлетворения, разбавленное чувством вины. «И как это так всегда получается: стараешься, из кожи вон лезешь, чтобы докопаться до правды, а тебя же мордой в грязь?» – раздраженно думал он, спускаясь лифтом на первый этаж. Выходя, он по рассеянности задел стоящую перед лифтом женщину. Многочисленные пакеты, которыми та была нагружена, полетели на пол.

– Смотреть надо, куда прешь! – закричала женщина. – Ходите тут, нормальным людям от вас покоя нет!

– Простите, я вас не заметил, – помогая ей собрать пакеты, извинился Гуров.

– Да вы никогда меня не замечаете. И где только вам глаза выдают? – более миролюбиво заговорила женщина, принимая извинения Гурова. – Если бы сегодня не налетели на меня, снова не заметили бы. А нас, женщин, такое отношение не может не обижать.

– Простите, вероятно, вы меня с кем-то путаете, – удивился Лев. – Я в этом доме впервые.

– Да я не про вас конкретно, – засмеялась женщина. – Просто у нас тут что ни день, то столкновения. Вот пятого дня меня чуть с ног не сбили. Только не здесь, а у подъезда.

– Тоже не заметил? – улыбнулся в ответ Гуров.

– Конечно, не заметил. Летел как на пожар. Лица-то я не разглядела, темень стояла. Это ведь почти в три часа ночи дело было, а фонарь у нас возле подъезда через раз горит.

– Не стоит так поздно одной ходить, – посоветовал Гуров, отдав пакеты: – Всего хорошего, и еще раз простите.

– Да пустяки. Вам спасибо, что помогли.

Женщина зашла в лифт, Гуров вышел из подъезда, сел в машину и покатил прямиком в отдел. По его подсчетам, полковник Крячко уже должен был вернуться в Москву. Позвонит ему, если тот не особо устал с дороги, попросит заскочить в отдел. А нет, так сам к нему подъедет. Гурову просто необходим был собеседник, с которым можно обсудить новые факты, всплывшие в ходе расследования.

Вернувшись в отдел, Лев был приятно удивлен. Полковник Крячко ждал его в кабинете. Широкая улыбка, расплывшаяся по его лицу, автоматически подняла настроение Гурову.

– Здорово, бродяга! – сгреб он Крячко в объятия. – Где тебя черти носили так долго?

– Ты что, Гуров, белены объелся или сыворотку вселенской любви получил? – Крячко был ошарашен. Не так часто Гуров выражал свои эмоции, тем более если учесть, что Стаса не было меньше суток. – Ты прекрасно знаешь, где я был. Я отрабатывал версию ритуального убийства.

– И как успехи? – не обращая внимания на его удивление, весело спросил Гуров.

– Нестабильные, – ответил Крячко. – Новосибирский убийца к нашему делу никакого отношения не имеет, это факт непреложный. Есть возможность расширить поиски и попытаться идентифицировать вдохновителя гражданина Котикова, некоего Философа, но лично я считаю эту версию пустой тратой времени.

– Правильно считаешь, друг мой Крячко, – занимая свое привычное место, заявил Гуров. – Пока ты прохлаждался в Новосибирске, твой друг и напарник не терял времени даром и нарыл такие факты, что от версии журналистов и генерала Орлова камня на камне не осталось. Можешь забыть и о сектантах, и о сатанистах, и о каких бы то ни было ритуалах.

– Да неужели? А пораньше ты мне это сообщить не мог? Например, до того, как я вынужден был возиться с обовшивевшими и провонявшими собственной мочой бомжами в доме гражданки Семенихи, – саркастически изрек Станислав.

– И ты делал такие вещи? – притворно ужаснулся Гуров.

– Делал и похуже. Знаешь ли ты, что нам с подполковником Бессмертновым пришлось проводить интеллектуальную викторину для асоциальных элементов? А еще вести философские беседы с закоренелым уркой, десять лет зону топчущим, – перечислял Крячко.

– Ну, хоть один приятный момент в твоей поездке был? – сочувственно похлопывая Крячко по плечу, поинтересовался Лев.

– Был. Знакомство с моим зеркальным отражением, только званием чуть пониже. Андрей Бессмертнов, подполковник угрозыска, мировой мужик. Жаль, времени мало было. По соточке вдарить и то не успели. Ну, ничего. Вот дождусь отпуска, рвану снова в Новосибирск. Андрюха обещал баньку. С веничками, с девочками, – мечтательно закатил глаза Стас, и Гуров, не выдержав, расхохотался.

– Стас, ты неисправим, – отсмеявшись, проговорил он. – В твоем возрасте о душе думать положено, а ты все о бабах.

– Бабы – двигатель прогресса, – нравоучительно изрек Крячко. – Не было бы баб, мы, мужики, зачахли б давно. А тут стараемся, пыжимся из последних сил, лишь бы женщине угодить. Разве нет? Вот ты своей жене угождать стараешься?

– Не без этого, – признался Лев. – Так ведь это другое дело. Это жена.

– А что делать тому, кому не так подфартило в жизни? Бобылем всю жизнь прожить? Нет, друг Гуров, я пока в бобыли записываться погожу. Вдруг, да попадется среди множества женщин та, что одна и на всю жизнь? Вот как у вас с Машей.

– Давай оставим в покое мою семейную жизнь и обсудим дела насущные, – предложил Гуров, меняя тему.

– И каковы же они, эти твои насущные дела? – сникая, спросил Крячко. – Снова убийц обсуждать будем?

– Работа у нас такая, полковник. Если уж довелось в угрозыске служить, будь готов и днем и ночью убийц обсуждать. Ситуация такова: как ты уже знаешь, у Штейна в квартире находилась шкатулка. После убийства она исчезла. Найти ее пока не удалось, зато о самой шкатулке собрано информации немало. Во-первых, ее подарила Штейну оперная певица Екатерина Круповицкая, еще в то время, когда была его любовницей.