Обратный отсчет: Равнина - Токацин

на весу, Гедимин попятился. Кто-то ударил его по руке. Обрезок вылетел из пальцев и воткнулся в горку удалённых тканей — и тут же его вместе с ней накрыл белый световой купол.

— Куда⁈ — крикнул филк, но куча «образцов» сгинула в белой вспышке вместе с Хассинельгом — Гедимин только и успел мигнуть. Кто-то с размаху хлопнул его по плечу.

— Видишь⁈ Больше споров, чем работы, — Айзек нервно ухмыльнулся. — А руки, и правда, надо вымыть. И облучить.

— Э-эй! — крикнул, оборачиваясь, филк-медик. Вместе с напарником он высматривал что-то на краях раны, теребя их и чуть ли не выдёргивая куски. Сааг-туул дышал шумно и часто, но лапой не дёргал и даже трястись перестал.

— Иди сюда с резаком. Надо прижечь по всей длине, — медик перебрался на щиток над раной, уступив Гедимину место.

— По всей? Оно же месяц не заживёт, — сармат невольно покосился на свою грудь. Шрам от лучевого резака был прикрыт скафандром, но Гедимин помнил, что он там.

— Жги! — филк хлопнул по панцирю. — Ту дрянь надо удалить. Какой тут будет шрам — дело двадцатое.

«Вивисекторы, чтоб вас всех…» — Гедимин, стиснув зубы, включил резак. Перед глазами стояли мианийские корабли — торчащие отломки, пульсирующие трубки и жижа, застывающая на ранах. Сааг-туул взвизгнул и дёрнул лапой. Сармат отскочил, хотел откатиться, но налетел на Айзека.

— С другой стороны тоже, — спокойно напомнили филки, сидящие на панцире. — Он не уползёт, не бойся!

«Про „не придавит“ ни слова,» — Гедимин с кривой ухмылкой шагнул к лапе. С двух сторон от неё из-под приподнятых щитков панциря торчали выпученные глаза — сармат уже и забыл, что они у сааг-туула по всей длине. Резак снова сверкнул и погас, и в ту же секунду Гедимин оказался в пяти метрах от животного, в двух шагах от реакторного купола. Сааг-туул с шумом выпустил воздух изо всех полостей, встряхнулся и пошевелил лапой. Это уже были не рефлекторные подёргивания — существо как будто проверяло, на месте ли конечность, и правильно ли она работает. Что-то выяснив, оно снова замерло. Филки, спустившись на три метра вниз по панцирю (когда только успели залезть?), деловито склонились над раной.

— Всё на сегодня, — сказал один из них — то ли Куно, то ли Экхард. — До завтра под повязку. Подсохнет — видно будет. Ну что, задняя на очереди?

— Этого, с резаком, отпускаем? — филк оглянулся на Гедимина. — Может, и там прижечь? Кто знает местную флору…

— Там — пока не надо, — отозвался первый. — И так чисто. Уберём лишнее — и под повязку.

— Я вот думаю — чем мы всё это будем шить…

Филк, забрав фонарь, перебрался ближе к хвосту и склонился над проломом в панцире. В ногу сааг-туула словно угодила разрывная — щитки сорвало, выворотило клочья кожи и мяса. До кости почему-то не добралось. «Мощности не хватило,» — Гедимин с кривой ухмылкой отвернулся от медиков и посмотрел на свои руки. Вроде бы он старался не трогать живое мясо, но броню по локти покрывали полосы бурой жижи.

Сбоку сверкнул белый свет. Хассинельг шагнул на гравий, высоко поднял посох и усмехнулся во всю пасть. Чехол-«шапку» он где-то успел потерять, но холода не чувствовал.

— Выкинул в Сфене Лучей, — он ткнул посохом в землю, поднимая световую волну. — Всю гниль и дрянь. Ну она и жахнула! А надо бы скормить её тем…

Он махнул в ту сторону, где исчезли в темноте чужаки-Джагулы.

— Гедимин их уже хорошо покормил, — Айзек криво ухмыльнулся. — Хассек, последишь за нашими гостями? Пока Экхард и Куно не закончат, на панцирь пусть не лезут. Воды им можешь дать. Еды у нас нет.

Гедимин развернулся к Джагулам. Он успел забыть о них, копаясь в живой плоти, — они сидели так тихо, будто перестали дышать. Оружия у них не было — даже отобрать было нечего, видно, всё осталось в «передвижном лагере». Горку отобранных цацек охранял лично Гварза и кучка угрюмых Броннов. Ни один Джагул в её сторону даже не смотрел — все пристально наблюдали за сааг-туулом. Гедимин подумал было, что они как-то контролируют своё животное, но оно к ним не повернуло ни один глаз — все, ещё не закрытые, были направлены на покалеченные лапы и возящихся с ними филков.

— И что? Они так тут и будут?

Айзек положил руку ему на плечо. У него перчатки были чистые, без чужой органики.

— Пару дней точно. Без зверя они беспомощны. Посидят под защитным полем, а местные присмотрят.

— Принесло же их сюда… — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. Айзек развёл руками.

— Я бы сказал — пригнали. Не знаю, что у них там — сейчас всем не до переговоров. Пока что нас умоляли помочь их зверю. Мне это всё не сильно нравится, но раз вы с Вепуатом дали им надежду… — он выразительно пожал плечами.

— Надежду… — Гедимина передёрнуло. — Из-за них Вепуат…

Резко развернувшись, он двинулся к дальней палатке.

— Руки помой! — крикнул Айзек ему вслед.

…С окраины донёсся гулкий протяжный вздох. Гедимин поморщился, но оборачиваться не стал. Когда он откинул полог, двое Броннов, сидящие у изголовья, вскинулись и пропищали что-то, дотрагиваясь до лба. Гедимин молча вошёл в шатёр и опустился рядом с Вепуатом.

— Эй, — прошептал тот, поворачивая голову к сармату. На его лбу блестела испарина, и он слегка щурился — но, похоже, боль отступила.

— Плохо? — Гедимин заглянул ему в лицо. — Медики там возятся с тварью…

— Молодцы, — прошептал Вепуат. — И тебе спасибо. Уххш… Дёргает. Внутри… Будто кусок становится на место. И чешется… сил нет!

Гедимин посмотрел на его раны и беззвучно хмыкнул. Бронны успели разрезать остатки комбинезона и смыть запёкшуюся кровь. На груди Вепуата остались глубокие ссадины. Ещё несколько виднелось на плечах, там, куда впились помятые щитки. Под кожей