Обратный отсчет: Равнина - Токацин

занятиями я помогу, — пообещал Гедимин. — Через восемь дней выпустят. Нет у него эа-мутации. Кровяной камень её сожрал.

…Пластины ложились одна к одной, по движению пальца скользили, куда надо, или намертво стопорились. Гедимин закрыл швы и выпрямился. Скафандр без сармата внутри почти не отличался от тела в скафандре — только проседал внутрь чуть-чуть по-другому. На всю грудь расплылось блестящее золотистое пятно, не прикрытое чёрным «оперением». Перья росли вокруг — помятые, въерошенные, кое-где надломанные. Гедимин, досадливо щурясь, подобрал отломок, оставшийся от нагрудных пластин, и стал вырезать штифты. «Соединю, что соединяется. А тут наращивать не буду. Выйдет из карантина — сам разберётся.»

…Шатёр не «фонил». Лишние два микрокьюгена Гедимин решил не учитывать — их и без дезинфекции было восемь, а кое-где и все четырнадцать. «Был бы омикрон, а то сигма…» — сармат решительно втянул «щупы» дозиметра. «Всё равно все голышом ходят. Дозой больше, дозой меньше…»

Выходя, сармат едва не врезался в рослый силуэт. Кто-то в жёлтом комбинезоне шарахнулся в сторону и неловко усмехнулся.

— А меня прислали про защиту спросить. Готова?

«Защита?» — Гедимин озадаченно посмотрел на Эгнация. «А. Ну да.»

— Забирай, — он кивнул на шатёр. — Сам наденешь, или подержать? Стапелей нет.

Эгнаций хмыкнул.

— Помоги. Я больше по экзоскелетам. Без приводов так сразу не разберёшься.

Он широко раскинул руки, укладываясь во вскрытую броню. Гедимин держал её на весу, разведя рукава, и терпеливо ждал. Эгнаций махнул кистью, и скафандр с лязгом закрылся. Сармат неуверенно пошевелил плечами — и вздрогнул на громкий треск. Перья на его спине и плечах встали дыбом.

— А эти штуки — они зачем? И где у них пульт?

— Нигде, — отозвался Гедимин. — Сами выросли. Вепуат их как-то растопыривал… вроде реагируют на движение. Ну что, идти можешь?

— Да идти-то не проблема… — Эгнаций неуверенно сделал пару шагов и остановился, дёргая плечом и пытаясь заглянуть себе за спину. — Я-то думал, к ним привод изнутри. А они сами болтаются. Оп!

Верхнее левое крыло от неловкого рывка развернулось и растопырило перья. Эгнаций кое-как до него дотянулся и попытался сложить. Гедимин болезненно поморщился.

— Хочешь, я это всё расплавлю?

Эгнаций замотал головой. Крыло наконец поддалось и смирно легло на броню.

— Не, зачем? Это я не могу решать. Хозяин выйдет — у него спроси.

Он подобрал плазмомёт и вышел, на ходу нащупывая среди перьев крепления. Гедимин покачал головой. «Крылья… Падение они уже замедляют. Какой размах нужен для планирующего полёта? А мышцы для машущего отрастут? Прямо поверх ипрона?»

…За спиной было темно. Справа и слева горели горстки огней — фонари у дверей ангаров, жаровни под навесами. Только впереди вдоль склона расползлось яркое зарево, освещающее бок панцирного зверя. Гедимин обогнул пустой шатёр и подошёл ближе.

Сааг-туул лежал смирно, уронив морду на гравий. Может, он и хотел бы дёрнуться, но все его лапы удерживало уплотнённое защитное поле. На двух задних белели повязки из сетчатого скирлина — целые полотнища, собранные из полос стандартного бинта. Одну из лап с боков придерживали фиксаторы. Повернув голову на смутное движение, Гедимин увидел, как в темноте блеснула костяная дуга арбалета. Бронн, пристально следящий за огромным зверем, заметил чужое внимание и подался назад. Гедимин смигнул — и тут же потерял его из виду.

Захрустел мёрзлый гравий — кто-то из бронированных сарматов шёл нарочито медленно, тяжело ступая. «Гварза,» — Гедимин вслед за Бронном-часовым отступил в тень. Гварза, не заметив его, подошёл к прозрачному, ярко освещённому изнутри куполу. Навстречу ему, слегка прихрамывая, вышел Джагул, и ещё десяток сидящих на земле зашевелился, поворачиваясь к пришельцу.

Джагулов было много — Гедимин насчитал полторы сотни; под куполом еле хватало места, чтобы каждый мог лечь, или чтобы вставшие могли пройти мимо сидящих, не оттоптав им ноги. По центру кто-то поставил фонарь и жаровню с отражателем. Холодно внутри не было — все поснимали тёплые накидки и расстелили на земле почти сплошным ковром. У многих, чуть ли не у каждого второго, Гедимин увидел скирлиновые повязки, у некоторых — жёсткие фиксаторы на конечностях или рёбрах или выбритые полосы шерсти там, где пришлось накладывать швы. Про себя он подумал, что двое медиков — единственные филки, умеющие работать, — и что их умения точно не надо было тратить на кочевников. «Повязки не сдирают. Надо же,» — он недобро ухмыльнулся, глядя из темноты на освещённый купол и две бочки под ним — явно из местных запасов. «Тихие. Будешь тихим под прицелом… Бронны — не Вепуат, жалеть зверьков не будут.»

Гварза что-то сказал — или, вернее, рявкнул. Гедимин сдвинул височную пластину и осторожно шагнул вперёд.

— Котлы и жаровни, — услышал он негромкий голос Джагула. — И наши припасы. Все голодны, давно не ели.

— Котлы и припасы? — повторил Гварза; его руки были сложены на груди, одна чуть повёрнута к плазмомёту за плечом. Смотрел сармат недобро, как и четверо филков, держащиеся неподалёку. Похоже, соседство с кочевниками не нравилось никому.

— Кто с тобой пойдёт? — спросил Гварза. Джагул махнул рукой, и два десятка соплеменников зашевелились, поднимаясь на ноги. У некоторых из них были зашитые швы, но все были без повязок — только одному прикрыли бинтом глаз.

— Мы вернёмся быстро, — пообещал их командир. — Только принесём еду. И мёртвых. Там остались мёртвые. Надо вынести их. Там жарко. Скоро будет… неудобно носить.

На слове «мёртвые» по скоплению Джагулов прошла дрожь. Теперь на Гварзу смотрели все.

— Разумно, — тот, задумавшись на секунду, кивнул. — На жаре гниение идёт быстро. Но куда их деть потом…

Джагул склонил голову на грудь.

— Где в вашем городе темно? Где ворота Ук-кута? Разреши отнести тела туда. Мы ведь не враги больше. А мёртвые — не враги никому.

Гедимин криво ухмыльнулся. «Будем приманивать падальщиков? Они на тёплую органику быстро слетятся. Если только не в спячке…»

— Тот склон холма, — Гварза махнул рукой вдаль. — Там всегда тень.