Птичий город за облаками - Энтони Дорр

– Иногда она говорила, что Аристотель, иногда – что Джон Уэйн[28]. Может, она сама это придумала.

Констанция

Прошли недели с тех пор, как Констанция обнаружила спрятанную в Атласе обветшалую библиотеку. За это время она на три четверти переписала перевод Зено Ниниса из позолоченной книги на пюпитре в детском отделе на обрывки мешка в гермоотсеке. Больше ста двадцати кусочков, старательно исписанных ее рукой, устилали пол вокруг цилиндра Сивиллы, и от каждого тянулась живая нить к долгим вечерам на ферме № 4, под звуки папиного голоса.

Сегодня она сидит на краю койки, усталая, перемазанная чернилами, а свет постепенно тускнеет. Самые тяжелые часы – когда светодень сменяется затемнением. Каждый раз ее заново поражает тишина за стенами гермоотсека, где, как она боится, уже больше десяти месяцев нет никого живого, и еще бо́льшая тишина за стенами «Арго», раскинувшаяся невообразимо далеко. Констанция ложится на бок, сворачивается в комочек и натягивает одеяло до подбородка.

Уже ложишься, Констанция? Но ты с самого утра ничего не ела.

– Поем, если ты откроешь дверь.

Как ты знаешь, я пока не смогла определить, сохраняется ли инфекция за пределами гермоотсека номер один. Поскольку мы установили, что внутри гермоотсека ты в безопасности, дверь должна оставаться закрытой.

– По-моему, здесь тоже довольно-таки опасно. Я поем, если ты откроешь дверь. Не откроешь – уморю себя голодом.

Мне больно слышать, когда ты так говоришь.

– Тебе не может быть больно, Сивилла. Ты просто пучок проводов в прозрачной трубке.

Твоему организму необходимо питаться, Констанция. Представь себе какое-нибудь из своих любимых…

Констанция затыкает уши. Нам ничего не понадобится сверх того, что у нас есть, говорили взрослые. Все задачи, которые мы не можем решить сами, решит за нас Сивилла. Но они врали себе в утешение. Сивилла знает все, и в то же время она ничего не знает. Констанция берет в руки свой рисунок – город в облаках, проводит пальцем по высохшим чернилам. С чего она решила, что, если восстановит ту старую книгу, ей откроются какие-то тайны? Ради кого она старалась, кто будет это читать? После ее смерти книга так и будет валяться в гермоотсеке до скончания времен.

Я разваливаюсь на части, думает Констанция. Совсем расклеилась. Топчусь как дура на тренажере, брожу по призраку планеты, до которой десять триллионов километров, ищу ответы, которых нет.

Из-под неподъемного жернова, каким стал ее разум, выбирается папа, выпрямляется во весь рост, снимает с бороды прицепившийся сухой листок и улыбается. «Самое прекрасное в дураках, – говорит папа, – это что дурак никогда не знает, что уже пора сдаться. Бабушка любила это повторять».

Констанция снова влезает на «шагомер», включает визер и бежит к столу. «20 февраля 2020 года, – пишет она на листочке, – кто были пять детей в Лейкпортской публичной библиотеке, которых спас Зено Нинис?»

Зено

В конце августа в Орегоне случаются два лесных пожара по миллиону акров каждый, и Лейкпорт заволакивает дымом. Небо становится цвета глины, и от всякого, кто недавно выходил на улицу, пахнет костром. Прекращают работу открытые веранды ресторанов, свадьбы проводят не в саду, а в домах, отменены школьные спортивные соревнования, и детям не разрешают играть на улице – задымленный воздух вреден.

После уроков детишки набиваются в библиотеку – больше деваться некуда. Зено за своим обычным столом, среди наваленных кучами блокнотов и листочков с заметками корпит над переводом. Рядышком на полу рыженькая девчушка в шортиках и резиновых ботах надувает пузырь из жвачки, листая книги по садоводству. В паре шагов от них крепыш с копной белобрысых волос жмет коленкой на рычаг фонтанчика с питьевой водой и обеими руками льет воду себе на голову.

Зено закрывает глаза; у него начинает болеть голова. Когда он снова открывает глаза, перед ним стоит Марианна.

– Во-первых, – говорит она, – из-за этих пожаров мое рабочее место превратилось в детский утренник. Во-вторых, кондиционер на втором этаже дребезжит, как будто ему кто-то скормил железный сэндвич. В-третьих, Шариф поехал в хозмаг Бергесена покупать новый кондиционер, так что мне приходится в одиночку справляться с двумя десятками ошалевших от безделья бесенят.

Словно по сигналу, по лестнице съезжает малыш на потрепанном пуфике, приземляется на коленки и смотрит на библиотекаршу, сияя улыбкой.

– В-четвертых, насколько я вижу, вы всю неделю стараетесь решить, назвать своего пьянчугу-пастуха «невежественным», «смиренным» или «бестолковым». Зено, пятиклассники проторчат здесь еще пару часов. Пять человек. Поможете?

– На самом деле «невежественный» и «смиренный» – это совершенно разные…

– Покажите им, чем вы занимаетесь. Или фокусы какие-нибудь, что хотите. Я вас очень прошу!

Пока он не придумал какую-нибудь отговорку, Марианна тащит к его столу мокрого мальчишку от фонтанчика.

– Алекс Гесс, познакомься, это мистер Зено Нинис. Мистер Нинис покажет вам кое-что очень крутое.