Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко

Вот и все испанские планы: сваливаться борт о борт противник не желает. Французы изволят вести перестрелку. Деньги, конечно, кружат голову, но и терять корабли зря французский адмирал не желает. Пусть посадка на песчаную мель и не слишком опасна, в родных водах он рискнул бы, не раздумывая, но здесь хорошей верфи поблизости нет, а впереди переход через океан. Шторма, при которых слабое днище — приговор. Испанцы, конечно, тяжело груженные, сидят глубоко. Но кто знает, какой формы дно в этой бухте? Один-то уже на мели!

Тем более положение транспортов безнадежно и они наверняка спустят флаги после небольшой канонады…

Канонада получилась долгой. Испанцы вцепились в королевское, как в свое, и показали все знаменитое упрямство, до крупицы.

Больше всего хлопот доставляет корабль на мели, который поворачивают шлюпки. Его, видите ли, не качает. Пушкарям нет нужды сообразовывать залпы с волной. А значит, его судьба — пламя!

Остальные жечь жалко. Значит, все-таки абордаж — но медленный. Три французских корабля начинают неторопливое сближение с намеченными жертвами.

Буканьеры бы со шлюпок испанцев и штурмовали, не посмотрели бы на высокие борта. И взяли бы, пусть и умывшись кровью. Здесь же действуют не морские разбойники, а регулярный флот, и методы у него тоже регулярные. Впереди идут шлюпки, промеривают глубину, и уже вослед степенно движутся туши боевых кораблей. Пусть за спокойствие приходится платить жизнями, оно того стоит.

Вот «Ла Глуар», совершив осторожный поворот, подошел к «Сан Матео» самым удобным для схватки способом: нос к корме, корма к носу. Ударили палубные пушки и фальконеты, сметая с палубы все живое. Взлетели абордажные крюки, и десятки рук притянули нос испанца к корме своего корабля.

Команда французского корабля хлынула через фальшборт, многочисленная и неостановимая, как колонна муравьев. Но попасть на палубу урка — отнюдь не означает взять его. Для того есть отряд морской пехоты, что выстроился, как для смотра, по краю кормовой надстройки. Высокой. Парусящей. Очень мешающей — пока дело не доходит до неравной обороны. Фальконеты, молчавшие, пока французы брали куда более низкий нос, повернуты на собственную палубу. Горят фитили. Горбоносый офицер в шляпе с белым плюмажем выкрикивает команду.

Два выстрела картечью в упор. Залп из мушкетов. Еще команда: перехватить оружие для рукопашной. В тесном бою от шпаг немного прока, а вот тяжеленная стальная дубина мушкета в умелых руках превращается в страшное оружие. Французы не хуже, но им еще лезть наверх. И у них нет кожаных кирас.

Гибель к защитникам корабля приходит сверху, с марсовых площадок «Ла Глуар». Никаких цирковых штучек, вроде прыжков с каната на высокую корму испанца. Вместо этого — длинный льежский мушкет, осторожно заколоченная пуля. И белый султан в прицеле. Выстрел! Пуля проходит чуть выше, сразив вместо офицера другого мушкетера. Перезарядка? Для этого есть другие руки. А самый меткий стрелок корабля берет другой мушкет, обновляет порох на полке, прикладывается…

Мушкетные пули медленные, но большие. Лейтенант с белым плюмажем сбит под ноги собственным солдатам. Стрелок счел работу выполненной. Тем более что у него вдруг прибавилось целей, которые полезли из внутренностей корабля. Так что он не заметил, как раненого, с расплывающимся по белому колету кровавым пятном, оттащили за мачту.

— Посидите тут, дон Педро, мы пока сами повоюем. Вы, главное, скажите: когда. А за рану не беспокойтесь. Вам и делать ничего не придется, подхватим, выплывем…

Лейтенант сцепил зубы. Есть дело, которое он должен сделать сам. Чем он хуже отца? Пусть генерал де Урсуа гордится бастардом, которому дал свою фамилию и даже имя наперекор так называемому «свету»…

Длинный мушкет ищет новую жертву. Вот, около фальконета. Этот, в каске. Когда бой идет борт к борту, никакая каска не удержит эту пулю! Плавный спуск. И ничего! Фитиль погас. Палец ложится на второй курок. Сухой стук кремня о полку. Осечка![31]

Внизу заметили, фальконет заворочался, ствол задирается кверху. Протянуть руку за новым мушкетом. Вскинуть, наскоро. Короткий выбор, в кого бить — того, что целится, или того, что держит пальник с раскаленным стержнем. Выстрел! Наводчик успевает вскинуть руки ко лбу и переваливается через фальшборт. Но раскаленный стержень входит в запальное отверстие, и вихрь картечи проносится по грот-марсу «Ла Глуар».

— Промазали! Картечью промазали! Ребята, а испанец-то не страшен! — орет радостно стрелок, сам цел, и стонов рядом не слышно. — А ну, мушкет!

Протягивает руку за перезаряженным оружием, но не получает. Короткий взгляд назад — тела ребят истекают кровью. А у фальконета уже новый наводчик… Картечь засыпать недолго, а поди, заколоти поперек нарезов пулю! И стрелок, благословив капитана за тропическое крещение, бросается с марса — за борт.

Замок над кормой, четырехчастное знамя Кастилии, атака за атакой — все отбиты. Неотбеленные рубахи канониров и матросов перемешались с кирасами мушкетеров. И вся отчаянная оборона — ради того, чтобы с другого борта зашел еще один корабль, и новая волна врагов ворвалась на вымытую кровью палубу!

И настало время.

Неподалеку столь же безнадежное сопротивление оказывают еще два потрепанных урка. Третий уже догорает, зато следы его доблести — изорванные паруса и сбитые реи — носят три вражеских корабля.

Пора. Де Урсуа не проигрывают сражений. И не сдают кораблей.

— Оставить судно, — хрипит лейтенант, который сейчас и навеки — капитан «Сан Матео». — И отставить меня спасать. Рана, кажется, грязная, а я не любитель помирать от горячки. Зато прослежу, чтоб фитиль не затушили…

«Ковадонга» держится на правой раковине флагмана. Короткий приказ — и сорвется, понесет гонца, распоряжение или сигнал. И сейчас несет указание курса. Как только раскаты первых залпов достигли ушей командующего, Флот де Терра Фирме, на время превратившийся в боевую армаду, двинулся, чтобы отрезать врагу выход к морю. Уж он озаботится, чтобы враг не ушел иначе как на дно!

Издалека разносятся взрывы, после которых уши отказываются различать канонаду. Дневное небо светлеет, покрывается тысячами огней, медленно опадающих на неприятельский флот. У французов больше людей и пушек? А попробуйте-ка, повоюйте без парусов. И затушите все пожары.

Над «Санта Аной» взлетает сигнал, который все капитаны хорошо помнят и без кодовой книги. «Я верю, что каждый до конца исполнит долг».[32]Кажется, его не поднимали со времен Лепанто. Строй — линия, разбитая на две тройки. Пусть враги в отчетах пишут, что у испанцев были боевые корабли, а не вооруженные транспорты. Пусть любого, кто сумеет поставить новые паруса и прорваться из охваченной огнем бухты, просто вычеркнут из списков сражающихся. Пусть приманка станет на бумаге разбитым боевым отрядом. Пусть убедят всю Европу, что один француз стоит трех испанцев. Это даже хорошо. Испанский флот решительно предпочитает рабочее соотношение сил три к одному в свою пользу! Ну сколько можно наоборот?