Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

Фланель оказалась разных цветов, на любой вкус — голубая, синяя, белая, розовая, кофейная… Синяя пошла на юбки, а белая — на матроски. Синими были и узкие полоски, которые нарезали для воротничков.

В то время самой модной и шикарной считалась юбка-круг. И когда подошло время примерки и подгонки, то каждую обладательницу столь желанного наряда окружала целая комиссия, которая, выравнивая круг, буквально ползала на коленях.

Не прошло и двух дней, как новый гардероб был готов.

Сноровка юных швей поразила Бремхолла. Вместе с другими воспитателями он был приглашен на смотрины, своеобразную демонстрацию мод. Девочкам хотелось, чтобы их работу оценил именно мужчина. Ведь то, что они придумали и смастерили, предназначалось для мужского глаза. И прохаживаясь по подиуму, которым служил проход между кроватями, они невольно оборачивались в сторону заместителя начальника колонии, ища его одобрения.

Бремхолл же выражал свое восхищение не только мимикой, но и возгласами. Неприхотливые линии одежды, яркие ткани и очарование юности создали в мрачном пространстве казармы атмосферу праздника. На время все забыли, что за толстыми каменными стенами снег и мороз. Казалось, вот-вот распахнутся двери, и эти очаровательные существа выпорхнут наружу.

Бремхолл был романтиком и мечтателем. Иначе не отправился бы в Россию. Но он был и банковским служащим. Вот почему, обращаясь к девочкам, сказал:

— Если мы все вместе откроем в моем Сиэтле фабрику модной одежды, то уверен, что уже через год заработаем свой первый миллион.

Колонистки и не подозревали, что это и есть та самая похвала, которую они так хотели услышать от Барла Бремхолла.

Готовились к встрече и мальчики. Но по-своему, по-мужски.

…До этого, будучи на Урале, они втайне от воспитателей и рискуя расшибиться, пытались подняться на обрывистую скалу.

…Вместе с Ильей Френкелем и Вячеславом Вихрой старшие мальчики («передовой отряд скаутов» — такое у них было имя) пробирались сквозь лесную чащу, познавая тайны всего, что бегает, ползает и растет. При этом, сами того не ведая, познавали и себя.

…Однажды на утлой лодчонке при свете молний переплыли бурное озеро. На спор.

…Путешествуя по Сибири, на ходу прыгали из вагона, а затем бежали наперегонки с поездом, рискуя не взобраться на тормозную площадку и отстать от колонии. Тоже на спор.

И вот теперь поход на остров.

Желание рисковать, испытать судьбу было у них в крови. И пока девочки кроили юбки и блузки, мальчики готовились к своему «ледовому походу». Это не путешествие Роберта Скотта к Южному полюсу. Но и у них будут собаки и сани. А в санях — подарки для подружек.

Больше других рвался на остров Юра Заводчиков. Там Оля Колосова. И он не видел ее целых две недели.

— Мистер Коллис, отпустите нас одних. Вот увидите, все будет хорошо.

Коллис покачал головой:

— Нельзя одним. Всякое может случиться.

— Да вот же он, остров. Совсем рядом. И лед прочный.

— Да, вижу. Но одних не пущу. Пойдете с Дежоржем.

Стоявшие рядом Леонид Дейбнер и Виталий Запольский, услышав это имя, обрадовались. Пусть Дежорж и не солдат, как Вихра, и не следопыт, как Френкель, но для них он как старший товарищ.

Одно время, еще в Сибири, Дежорж возглавлял колонию. Это был сдержанный и даже суровый человек, всегда сохранявший дистанцию между собой и воспитанниками.

Дети хорошо знали по урокам литературы рассказ Антона Чехова «Человек в футляре». Дежорж очень напоминал героя этого рассказа — учителя Беликова. Такой же черствый, без всяких эмоций.

Но когда колония переехала во Владивосток, Дежорж переменился. Он больше не отгораживался от детей, стал с ними гулять и беседовать. А однажды появился на танцах, что на него совсем было не похоже.

Жизнь распорядилась своим героем иначе, чем писатель. Дежорж освободился от футляра. Так птица, вылетевшая на свободу, оставляет клетку. Перед гимназическим учителем открылся неведомый прежде мир. Аксиома — это для классной доски. Истина же познается в пути.

Уроки, которые он станет давать своим ученикам, отныне будут другими.

Дежорж предложил старшим колонистам прочесть книгу ведущего философа Санкт-Петербургского университета профессора Челпанова «Мозг и душа». Затем они собрались вместе, узким кругом, чтобы поговорить о прочитанном. Дежорж открылся с другой стороны — мудрый наставник, Учитель с большой буквы.

Вот вам и Беликов!

— Отпускаю вас на уикенд, — сказал Коллис и почему-то вздохнул.

Он проверил, как все одеты и обуты. На каждом заячья шапка. И только Дежорж не захотел расстаться со шляпой.

— Не боитесь остаться без ушей?

— Я привычен к морозам. К тому же сегодня тепло. Да и шляпа у меня глубокая.

— Да, я знаю, русские — народ закаленный. Но вам предстоит прогулка не по улице, а по ледяной бухте.

— Пустяки. До острова не больше трех часов ходьбы. Уверен, нам даже не потребуется привал.

— Тогда… Счастливого пути!

Утро выдалось погожим. Солнце легко поднималось из-за холмов, освещая бухту из конца в конец. Даже Коллису, человеку осторожному, показалось, что пройти ее не так уж трудно. Он и сам отправился бы на остров вместе с колонистами, если бы не нога, которую он повредил еще в детстве.

Никто не обратил внимания на противоположную сторону неба, где навстречу солнцу медленно, но неотвратимо двигалась серая полоса.

Два десятка юношей во главе с воспитателем и три собаки, не очень-то умело обученные и плохо запряженные в сани, спустились на лед. Чарльз Коллис помахал им рукой, а затем ушел, ни о чем не беспокоясь.

Не прошли они и половины пути, как задул ветер. Сначала настолько слабый, что его хватало лишь на то, чтобы переносить с места на место песчинки снега. Но постепенно воздушные струи поднимались все выше, как вода в сосуде. Снежные песчинки начали больно сечь по щекам и не давали открыть глаза. А затем снег посыпал и сверху. Кто-то невидимый бросал в лицо пригоршни снега, дразня и испытывая терпение путников.

Солнце окончательно спряталось, оставив их наедине с непогодой.

Запольский шел след в след за воспитателем, почти упираясь в его сутулую спину. Они двигались, окруженные мириадами снежинок. Некоторые из них были крупными, как мотыльки. Дежоржу то и дело приходилось отряхивать шляпу.

Запольский вспомнил, как однажды вечером, на исходе лета, Дежорж попросил помочь ему укрепить на наружной стене казармы белое полотнище. Они часто смотрели кино на открытом воздухе. Сегодня им обещали показать фильм Чарли Чаплина. Когда установили экран, вспыхнул яркий луч. И тотчас, привлеченные светом, со всей округи слетелись белые мотыльки.

Сегодня все похоже — и мотыльки, и шляпа. Только принадлежит она не Чарли Чаплину, а их учителю, человеку тоже чудаковатому и загадочному.