Вредина для мажора - Алекс Коваль

Папа с Симом, кстати говоря, присоединиться к нам за столом не торопятся.

—Думаю, мы не против,— говорю я и поднимаю взгляд на Макса, который, переглядываясь с отцом, словно ведет немой диалог. Что тут происходит?— А вы… вы не будете с нами завтракать?

—Крестный, можно тебя на минутку?— упирает руки в бока Макс и кивает в сторону дверей, а у меня в сердце простреливает тревога. А может быть, без всех этих разговоров обойдемся?

Но судя по всему, нет. Да и папа, кивнув, оставляет кружку.

—Гай,— предупреждающе говорит мама и многозначительно смотрит на отца, который ей в ответ только мягко улыбается, мол, все в порядке, не волнуйся, и, похлопав Сима по плечу, выходит в гостиную.

Ну да, действительно, просто разговор. Обычный разговор. Рано или поздно этот момент должен был наступить. Не знаю, чего я так переполошилась.

Мужчины удаляются с кухни, а я все еще сижу и не дышу. Меня разрывает изнутри тревога и жутчайшее любопытство. Причем второе явно побеждает! Грею ладошки о кружку с чаем и гадаю, о чем, интересно, эти двое будут там разговаривать? Подслушать бы, хоть краем ушка.

—Летт, я тоже хотела с тобой поговорить,— говорит мама, заставляя вскинуть взгляд.— Вы вчера быстро уехали, и то, что произошло между вами, это, конечно… ваше дело, про безопасность мы с тобой уже разговаривали…

—М-а-а-ам! Не начинай!— морщусь я и не знаю, бывает ли в жизни ситуации еще более неловкие, чем та, в которой мы с Максом оказались сейчас.

—В общем, я не об этом. Мне интересно узнать, кто такой Илья.

—Какой…?— но договорить не успеваю, по взгляду и так понятно, какой.— Парень,— выдаю поспешно.

—Ну, это я поняла, что не странно. Что его связывает с тобой и Максом?

Кхм, нет, пожалуй, бывают более неловкие ситуации. Вот эта, например.

—С универа. Старшекурсник. Пытался за мной ухаживать, но Сим быстро прекратил его провальные потуги,— говорю, старательно пряча взгляд в кружке.— Почему ты спросила?

—А ты не догадываешься?

Догадывалась. И мои догадки мне совсем не нравились. Видимо, история, начатая вчера на балконе, еще не закончилась.

—После вчерашнего скандала на приеме этот Илья со своим отцом всех на уши поднял,— продолжила ма, делая глоток чая.— Там была знатная заварушка, в итоге пришлось подключить службу безопасности, чтобы разогнать столпившихся журналистов. Еще бы, они там такую сенсацию для газет устроили. Проехались и по Стельмаху, и по Максу и перемыли кости всей их семье, попутно задевая и нашу. Хорошо, что вы ушли, и это все прошло мимо вас. Но поверь, приятного было мало. Поэтому и спросила, что вас связывает.

У меня сердце ушло в пятки, а по спине пробежал неприятный холодок отвратительного предчувствия.

Я так и знала, что все просто разбитым носом и словесной перепалкой не закончится! Эта ушлая сволочь точно вместе со своим папашей журналюгой теперь устроит Максу проблемы, а ему нельзя! Футбол для него все.

На глаза навернулись слезы, и я шмыгнула носом:

—У Макса теперь будут проблемы, да?— неосознанно понизила голос до шепота, быстро смахивая покатившуюся по щеке слезинку.— Мам, я не хочу, чтобы у Сима были проблемы! Это из-за меня… — чуть не выдаю как на духу о случившемся в клубе, но вовремя прикусываю язык.

—Не будет у него проблем. Надеюсь. Папа с дядь Артемом постарались. Ты же знаешь, что они своих в обиду не дадут, и рот они заткнули что этому неприятному и скользкому Илье, что его отцу. Полагаю, что полоскания наших имен в прессе удалось избежать, но, Виолетта… Это не исключает того, что Стельмах был просто в бешенстве.

—Представляю,— пищу потупив взгляд и кусая губу.

—Если ты что-то знаешь, если там произошло что-то серьезное…

Серьезное… куда уж серьезней!

Гадкая ситуация, которая завязана на сплошном вранье. И эта ложь все налипает, как снежный ком, который уже запущен и который остановить могу только я. Сим гордый и не пойдет рассказывать отцу правду. Да и почему это делать должен он, когда виновницей их ссоры стала я? Может не прямой, но все же. И я не могу оставить все это просто так. Не могу смотреть, как крестный срывается на Максе, когда на самом деле зачинщицей всего этого сырбора была я.

Сколько бы Сим не утверждал, что отцу на него плевать, он не прав, и вчерашняя ситуация стала лишним тому доказательством.

—Я сейчас вернусь, мама, хорошо?— подскакиваю с места и, не дожидаясь ответа, через ступеньку лечу в спальню.

Пока Сим разговаривал с папой, я поняла, что сейчас самый что ни на есть подходящий момент, чтобы решить этот вопрос.

Залетела в комнату и, закрыв дверь, бросилась к телефону, набирая номер крестного. Пока решимость окончательно меня не покинула, а страх и стыд не накрыли с головой.

Гудки.

Нудные и протяжные.

Ожидание настолько невыносимо долгое, что я уже на грани того, чтобы передумать. Ноги нервно отстукивают по полу, а руки буквально трясутся.

Наверняка крестный потом расскажет все и папе, и мне хорошенько прилетит за молчание, но позволить Стельмахам и дальше дуться друг на друга я не могла. Тем более после произошедшего вчера.

Минута.

Вторая.

Ответа нет.

Я поднимаюсь на ноги и нервно прохаживаюсь по спальне. И вот наконец-то слышу на том конец провода заветное:

—Летта?

—Дядь Артем, привет!— ух, чего же так дрожит голос.

—Привет, малышка. У тебя все хорошо? Что-то случилось?— слышу обеспокоенное в трубке.

—Нет, все в порядке!— поспешила заверить отца Сима, плюхнувшись попой на кровать.— Просто мне нужно тебе кое-что рассказать.

—Та-а-ак, и что же?

Страшно это — в своей глупости признаваться, но выбора нет. Войну Макса и Артема пора заканчивать, а сами они слишком упрямы, чтобы пойти на попятную.

—В общем, это касается того вечера, когда Макс сбежал из сборной… — начинаю издалека.— И вчерашнего инцидента это тоже касается.

—Слушаю,— тут же подобрался Артем Стельмах, превращаясь из доброго крестного в грозного главу мегакорпорации.

Ну, вот Летта, пути назад нет.

—Я виновата в отъезде Сима… — начала я с самого начала, набрав побольше воздуха в легкие.

Разговор был не из приятных. И не потому, что дядь Артем высказал какое-то недовольство или ругался, разозлился крестный исключительно на то, что мы оба промолчали, а ведь со мной могло случиться что-то по-настоящему страшное.

Неприятно было внутренне. Все переворачивалось, потому что я понимала, что врала. Всем врала. И родителям, и крестным, и на тот момент Симу, и совесть ела поедом.

Когда я спустилась на кухню, папы с Максом еще не было, и я, прижимая телефон к груди, подошла к маме, которая снова хлопотала у плиты.