Вредина для мажора - Алекс Коваль

—Мамуль,— говорю, обнимая родительницу со спины и утыкаясь щекой в плечо.— Мне нужна ваша с тетей Лией помощь.

—Что случилось?

—У меня есть мысль, как помирить мужчин семьи Стельмахов, но одна, я боюсь, не справлюсь.

План, конечно, был не ахти какой изящный. Простой до ужаса, но он должен был заставить двух упрямцев — отца и сына — поговорить. Просто потому, что выбора у них другого не останется.

Я видел испуганный взгляд Летты, который был обращен в мою сторону, и слышал предупреждение в тоне Кати, которая многозначительно посмотрела на Гая. Но откровенно говоря, отчего-то я не волновался и не переживал из-за предстоящего разговора ни на грамм. В этот раз я был уверен как никогда и в себе, и в Виолетте, и в отношениях, которые начинали стремительно развиваться. Знал, что все идет правильно и в том направлении, в котором нужно, в котором мы хотим. И был абсолютно уверен в том, что родители это поймут. И ее, и мои.

—Так, Максим Артемович,— ухмыляется Гай, пропуская меня в свой рабочий кабинет и тут же закрывая за нами дверь.— Ты хотел поговорить?

Прохожу на середину светлой, прекрасно обставленной комнаты, в которой за всю свою жизнь был всего пару раз, и, набравшись побольше решимости, выдаю:

—Хотел. О нас с мелкой.

—Да это я уже понял, что не о погоде,— ухмыльнулся хозяин дома и, огибая меня, прошел к длинному рабочему столу из белого дерева.— Насколько у вас все серьезно, молодежь?

—Ты ведь понимаешь, что если бы у меня не было далеко идущих планов, то я бы себе не позволил и пальцем Летту тронуть?— упираю руки в бока и прямо встречаю оценивающий взгляд крестного, который присел на край стола, сложив руки на груди, и смотрит на меня исподлобья, явно что-то обдумывая.

Гай смотрит, а я чувствую, как начинает учащаться пульс, а в голову неожиданно начинают лезть десятки разных неприятных вариантов продолжения разговора. Моей решимости, похоже, как не бывало.

Однако я не могу сказать, что он недоволен, скорее, наоборот, в какой-то момент мне кажется, что во взгляде крестного проскакивает гордость. Вот только не знаю, к кому конкретно она обращена.

—Понимаю,— говорит наконец-то Гай.— Поэтому для меня было удивительно то, что вы так долго прятались по углам. Конспираторы, блин,— говорит с легкой полуулыбкой, а глаза и подавно смеются.

Значит, я был прав, нас спалили и, похоже, уже давно.

—Как давно ты в курсе?

—Догадываться начал с того момента, как она утром шастала по дому в твоей толстовке. Окончательно убедился в своей правоте, когда ты у нас сквозь окна ходить начал, Ромео.

—Виноваты, исправимся,— улыбаюсь, припоминая тот вечер и совершенно абсолютно неправдоподобный лепет, который мелкая несла. Там даже самый непроницательный человек что-то да заподозрил бы.

—Врать, к слову, она у нас совсем не умеет,— кивает головой Макс с улыбкой, а его глаза, в которых столько нежности и любви к собственной дочери, буквально горят.

В сердце досадой колет, что я такого в своей жизни от собственного бати, похоже, никогда так и не дождусь. Даже вчерашняя стычка не стала для него весомым поводом, чтобы позвонить мне и попытаться поговорить.

—Гай, я люблю Виолетту,— говорю, отгоняя лишние мысли прочь.— Я не могу без нее и в скором времени планирую сделать мелкой предложение,— вываливаю на автомате решение, которое пришло в мою голову буквально час назад. Пока ждал ее, валяясь в кровати и представляя, какой была бы прекрасной жизнь, если каждое наше утро было таким: уютным и предназначенным только для нас двоих.

Больше не могу ее надолго отпустить от себя. Эта девчонка становится мне нужной больше, чем воздух.

—Не рановато?

—Просто не вижу смысла тянуть. Для меня все предельно ясно и четко.

—А для Виолетты? Это ты уже жизнь “испробовал”, Макс, а ей всего девятнадцать,— с легкой улыбкой говорит крестный, и я не могу не признать, что он прав, но, наверное, я слишком эгоистичная сволочь. Я хочу, чтобы она эту жизнь “попробовала” рядом со мной. Хочу быть первым во всем. Быть для нее всем. И мне кажется, Виолетта против такого тоже не будет.

—Думаю, для нее тоже, по крайней мере, в этом вопросе все однозначно.

—Решительно,— улыбается Гай.— Макс, ты мне как сын, именно поэтому я не буду читать тебе долгую и нудную лекцию из разряда: “обидишь мою дочь, жизнь медом не покажется”. Ты и так это прекрасно знаешь,— я молча киваю. Еще бы. Сам первый удавлю себя, если посмею обидеть нашу золотую девочку.— Но вы оба еще молоды,— продолжает крестный, с особой тщательностью подбирая слова.— У тебя впереди новый клуб, новый контракт, у Летты только первый курс универа и много планов на будущее в художественной сфере. Поэтому спрошу еще раз, ты уверен, что это не поспешное и не необдуманное решение? Не хочу, чтобы вы потом оба жалели, если вдруг что-то пойдет не так.

—Смеешься? Мы всю жизнь друг друга знаем благодаря вам, куда уж дольше думать? Уже в чем если я и был за свои годы уверен на все сто, так в том, что мне нужна моя вредина, и никак иначе.

—Вредина?— смеется крестный,— дети. Где мои двадцать лет и ветер в голове?— выдает с нарочито тяжелым вздохом.

—Значит, не будет нравоучений и отстрела жизненно важных органов?— тяну руку, с улыбкой.

—Не такие уж они и жизненно важные, но пока экзекуция отменяется,— пожимает мою ладонь Гай и тянет на себя, приобнимая и похлопывая по плечу.— Я сам был молодым и чудил немало и понимаю, насколько бессмысленно вам обоим читать нотации, пока сами носом в проблемы не клюнете, так ничего и не поймете. Поэтому… Только вот с детьми давайте повременим, молодожены,— было это сказано с выразительно нахмуренными бровями и таким многозначительным взглядом, что, ёшкин кот, мне даже стало неловко. Предупреждением проникся.

—Кхм… мы постараемся.

И вроде бы поулыбались и все решили, пора бы мирно разойтись, но тут крестный сбрасывает весь задор, подбирается и, окинув меня серьезным взглядом, говорит:

—Ладно, Макс, а теперь давай серьезно и на чистоту. По теме, что не касается вас с Виолеттой.

—Это по какой?— спрашиваю, а сам уже весь напрягся.

—Ты и сам догадываешься, думаю. Что произошло у вас с отцом и сколько еще вы будете бодаться рогами, два невозможных упрямца?

Вздоха сдержать не получилось, точно так же, как и смешка. Ну вот, началось. Все одно и то же да по кругу.

—Я не… — начинаю.

—Я уже слышал и с его, и с твоей стороны кучу отмазок,— перебивает отец Летты.— Наелся. Хватит. Ты ведь понимаешь, что это не дело? Я знаю, вижу, что по отношению к моей дочери у тебя серьезный настрой, но по отношению к собственному отцу твое поведение в корне неправильно. Не мне тебя учить, конечно, но если у тебя настолько серьезно все к Виолетте, то однажды и у вас будут дети, и представь, если твой сын вот так повернется к тебе… задницей, Макс?