Книга чая. Магия, пропитанная ядом - Джуди И. Линн

Он принимает полусидячее положение, и я резко втягиваю воздух, не в силах сдержать ужас. Парня избили до такого состояния, что черты его лица стали едва узнаваемыми, – неизменной осталась его остриженная голова, явление достаточно редкое в столице. Половина лица багровая и опухшая. Вэньи пытается подтянуться ко мне, но ему удается лишь немного продвинуться вперед, прежде чем он снова ложится, хрипя. Одеяло сползает с его ног, и я замечаю, что они деформированы – сломаны настолько, что он больше никогда не сможет нормально ходить.

– Что с тобой случилось? – шепчу я.

– Они… – парень сглатывает. – Они бросили меня сюда. Обвинили в том, что то, что я делал в финальном испытании, было знаком протеста, неуважения к действующей власти империи. – Его слова сопровождаются хрипом. Я опасаюсь того, что его легкое может быть проколото. Ему требуется срочная помощь врача, но вместо этого они выбросили его, как мусор.

– Они пытались… пытались понять, не пойду ли я против тех, кто подослал меня. А потом, когда им это не удалось, они избили меня, чтобы выяснить, на кого я работаю. – Он улыбается, показывая окровавленные сломанные зубы. – Я разочаровал их.

– Кто тебя пытал?

– Люди, работающие на канцлера, – говорит он, закрывая глаза.

Я прислоняюсь лбом к железным прутьям, позволяя холоду обжечь кожу. Разумеется, это был канцлер; именно он изображает за кулисами верность принцессе, работая против нее вместе с Изгнанным Принцем.

– Я слышал, как он говорил о своих планах, о генерале. Канцлер признался в том, что именно он был тем, кто отравил императора. Думаю, он решил, что я больше не представляю никакой опасности. – Вэньи пытается рассмеяться, но вместо этого кашляет. Кровь растекается по его рукаву, оставляя пятна на ткани.

Его глаза блестят в тусклом свете, встречаясь с моими.

– Принцесса… ты должна передать ей это предупреждение.

Вэньи роется в своей одежде и вытаскивает два сложенных бумажных квадрата. Он снова ползет ко мне, на этот раз достаточно далеко, чтобы коснуться моих пальцев. Я аккуратно засовываю записки в мешочек за поясом и проверяю, что они надежно спрятаны.

– Одно письмо от моей семьи. В нем описываются все зверства, которые генерал Кайлани совершил в Лучжоу, чтобы заполучить власть. Моя мама владеет чайной в городе Жаохэ, на границе между Лучжоу и Юнь… второе письмо для нее. – Он мешкает. – Дашь ей знать, что со мной случилось… пожалуйста?

– Я… я постараюсь добраться до них. Чайная. Город Жаохэ, – повторяю я. – Если из нас двоих выживешь ты, то я дочь врача Чжана из деревни Синьи. Передай моей семье, что я не предательница.

Вэньи кивает.

– Врач Чжан. Деревня Синьи.

Выражение его лица меняется. Он откашливается, прежде чем спросить:

– Ты отравила двор? Я слышал, как охранники обсуждали, что среди убитых были маркиз и Почтенный Цянь.

Мое горло сжимается. Даже если бы Почтенный Цянь был самым высокомерным придурком, из-за которого меня исключили из состязания, я бы не пожелала ему такого конца.

– Нет, – криво усмехнувшись, отвечаю я. – Это противоречит искусству шеннон и пути врача… Я не опускаюсь до яда.

Вэньи слабо ухмыляется, узнавая свои собственные слова.

– Есть еще кое-что, о чем ты должна знать, – продолжает он сквозь боль, судя по виду, он в агонии. Жаль, у меня под рукой нет ничего, что могло бы хоть немного облегчить его страдания. – Подозреваю, вскоре после того, как Шао назначат придворным шеннон-ши, его лояльность перейдет на сторону канцлера. Его семья слишком сильно погрязла в связях с двором, чтобы рисковать идти против канцлера Чжоу. Не доверяй ему. И остерегайся академии Ханься, – предупреждает Вэньи. – Когда я уехал из Елю, ходили слухи, что их отношение кардинально изменилось, они были недовольны недавними ограничениями, которые ввел император в отношении чая. Но монахи в Елю еще смогут помочь тебе, если ты принесешь им письмо и назовешь мое имя…

Я качаю головой:

– Не говори так. Я буду молить принцессу о том, чтобы она нашла для тебя врача. Я уговорю ее лично встретиться с тобой. То же касается и твоих родных, твоего родного города. Ты увидишь их снова.

Вэньи долго смотрит на меня, прежде чем слегка кивнуть.

– Он пытался постоять за меня… – тихо бормочет парень, словно обращается к самому себе.

– Кто?

– Сын Изгнанного Принца. Кажется, я слышал его голос…

Слова Вэньи обрываются, когда он закрывает глаза.

– Вэньи? – настойчиво шепчу я. – Вэньи!

Я пытаюсь пролезть через решетку, чтобы прикоснуться к нему, но он слишком далеко. Я смотрю на его тело, наблюдая за тем, как его грудь поднимается и опадает, чтобы убедиться, что он еще дышит. Но затем мои пальцы медленно отпускают прутья.

Я резко просыпаюсь, понимая, что провалилась в сон. Усталость все еще отзывается ноющим чувством в области век, но запах чего-то до боли знакомого щекочет мне нос.

Звуки игры в кости и болтовни охранников стихли. Я напрягаюсь, чтобы услышать хоть что-то, но в соседней комнате нет никаких признаков присутствия солдат. Но потом я замечаю движение в мерцающем свете факелов.

Длинная темная тень, отброшенная вдоль стены. Она подходит ближе.

Мой разум застыл. Может, канцлер решил, что оставлять меня в живых даже до утра слишком рискованно. Я хватаю горшок, единственное, чем могу себя защитить, несмотря на то что из него несет нечистотами.

Фигура, которая появляется в поле зрения, одета в черное. Она двигается так быстро, что мне в голову невольно закрадывается мысль, а не сплю ли я. От фигуры пахнет ладаном и паленым деревом. Дверь камеры открывается, замок с лязгом падает на пол. Я отступаю назад, все еще держа в руках горшок. Интересно, эффективнее будет ударить горшком фигуру или вылить содержимое ей на голову.

Фигура в черном останавливается, она подносит пальцы к своей деревянной маске и стягивает ее. Темные глаза с длинными ресницами устало смотрят на меня. Наполовину заживший шрам на горле… от раны, которую оставила я.

Руйи. Телохранительница принцессы, считавшаяся погибшей. Стоит прямо передо мной во всей своей красе.

– Я обязана тебе жизнью, – говорит Руйи. – Можешь поставить это, я не причиню тебе вреда.

Я медлю, но все же ставлю горшок на пол.

– Мне сказали, что ты мертва. – По крайней мере, это объясняло отсутствие Чжэнь сегодня вечером, – я думала, она скорбит. Я не верю в призраков, но она стоит прямо передо мной.

– Она солгала, а сама отправила меня лечиться и готовиться. – Руйи делает шаг вперед и хмурится. – Но, прежде чем мы продолжим, я спрошу тебя вот о чем: кому ты предана? – Ее рука перемещается на рукоять меча. Обещание и угроза.