Кольцо - Даниэла Стил

Он почувствовал, как Ариана замерла в его объятиях. Потомона медленно отстранилась и села.

– Так вот что ты подумал?

Она долго смотрела на него молча, затем так же тихо сказала:

– Ты думаешь, что я легла под мужчину, спасая свою шкуру? Знайже, что это не так. Я хочу, чтобы между нами больше не было лжи. После гибелиотца и Герхарда этот человек – его зовут Манфред – отвез меня к себе домой иничего не требовал взамен. Ничего. Он меня не насиловал, даже не прикасался комне. Он не делал мне ничего плохого. Он защищал меня, был моим единственнымдругом.

– Очень трогательная история, но не будем забывать, что этотчеловек в фашистской форме.

Голос Пола был холоднее льда, но Ариана не испытывала нималейшего страха – она знала, что поступает правильно.

– Это верно. Но даже среди тех, кто носил фашистскую форму,попадались порядочные люди, и Манфред был одним из них. Мир не делится начерное и белое, жизнь гораздо сложнее.

– Спасибо за лекцию, моя милая. Но мне как-то трудносмириться с тем, что моя жена льет слезы над фашистом, который, оказывается,был ее дорогим «другом». Фашисты не могут быть ничьими друзьями. Неужели тыэтого не понимаешь? Как ты можешь говорить подобные вещи? Ведь ты еврейка!

Пол впал в неистовство, но Ариана встала со стула,решительно покачала головой и перебила его:

– Нет, Пол, я не еврейка. Я немка.

Он сразу замолчал, а Ариана продолжала скороговоркой, боясь,что если остановится, то уже не сможет найти подходящих слов:

– Мой отец был честным немцем, банкиром. Ему принадлежалсамый большой из берлинских банков. Когда моему брату исполнилось шестнадцать,он получил мобилизационную повестку. Отец решил не отпускать Герхарда в армию.

Ариана попыталась улыбнуться. Чем бы все это ни закончилось,говорить правду было невероятным облегчением.

– Мой отец никогда не симпатизировал нацистам. Когда онизахотели отнять у него сына, отец решил, что мы должны бежать. Он составилплан, согласно которому должен был сначала переправить в Швейцарию брата, апотом вернуться за мной. Но что-то разладилось, отец так и не вернулся. Нашислуги, люди, которым я так доверяла, – ее голос дрогнул, – донесли.Фашисты меня арестовали. Месяц меня держали в одиночной камере, надеясьполучить выкуп в случае, если отец вернется. Но отец так и не вернулся. Целыймесяц я провела в грязной, зловонной темнице, сходя с ума от голода и тревоги.Моя камера была вдвое меньше, чем кладовка горничной в доме твоей матери. Потомменя выпустили, потому что я уже не представляла для них никакой ценности.Фашисты забрали дом моего отца, все имущество, а меня выкинули на улицу. Ногенерал, которому достался наш дом в Грюневальде, захотел еще заполучить вналожницы меня. Этот человек, – она показала дрожащим пальцем наснимок, – его звали Манфред, спас меня от них всех. Лишь благодаря ему явыжила. – У Арианы сорвался голос. – А во время штурма БерлинаМанфред погиб.

Она взглянула на Пола, увидела, что его лицо сталонепроницаемым, как скала.

– Значит, ты была любовницей этого поганого фрица?

– Неужели ты ничего не понял? Он спас мне жизнь! Или тебе доэтого нет дела?

Ариана почувствовала, как в ней тоже нарастает гнев.

– Я понял лишь, что ты была любовницей фашиста.

– Значит, ты просто дурак. Главное, что я выжила. Выжила!

– Так ты его любила? – ледяным тоном осведомился он.

Арина почувствовала, что буквально ненавидит его в этуминуту. Ей захотелось сделать ему больно, ведь он тоже ее не щадил.

– Да, и очень сильно. Он был моим мужем. Мы и сейчас были быженаты, если бы Манфред не погиб.

Какое-то время они смотрели друг на друга молча, осознаваясмысл произнесенных слов. Когда Пол снова заговорил, его голос дрожал. Онпоказал на живот Арианы и взглянул ей в глаза:

– Чей это ребенок?

Ариана хотела солгать – ради ребенка, но почувствовала, чтоне может.

– Моего мужа, – твердо, с гордостью ответила она,словно эти слова могли вернуть Манфреда к жизни.

– Твой муж – я.

– Это ребенок Манфреда, – уже тише сказала она,понимая, какой удар наносит Полу. Еще мгновение, и у нее подкосились бы ноги.

– Что ж, спасибо, – прошептал Пол и, резкоразвернувшись, вышел.

На следующее утро Ариана получила пакет от адвоката ПолаЛибмана. В письме ее извещали, что мистер Либман намерен подать на развод.Далее Ариану ставили в известность, что через четыре недели после рожденияребенка она должна будет съехать. До того момента дом в ее распоряжении. Втечение этого периода она будет получать денежное содержание, а после рожденияребенка получит единовременное пособие в размере пяти тысяч долларов. Послеэтого никаких выплат производиться не будет, поскольку младенец не являетсяребенком мистера Либмана, а брак был заключен обманным путем. В том же конвертенаходилось письмо от свекра, подтверждавшее финансовые условия аннулированиябрака. Была там и записка от Рут, полная гневных слов и обвинений. Рут писала,что Ариана всех их обманула и предала, что она изображала из себя еврейку.Ариана всегда боялась, что именно этим и закончится. Ее выставят подлойпредательницей, которая к тому же вынашивает ребенка «какого-то фашиста». Вотоно, наследие войны, думала Ариана, читая записку. Там так и было сказано:«какого-то фашиста». Далее Рут строго-настрого запрещала Ариане показываться уних в доме и вообще близко подходить к кому-либо из членов семьи. Есливыяснится, что Ариана пыталась встретиться с Деборой или Джулией, семьяобратится в полицию.

Ариана сидела в доме одна, читая все эти послания, и хотелатолько одного – поговорить с Полом. Но ее муж спрятался в родительском гнезде,подходить к телефону отказывался. Все контакты поддерживались через адвоката.Бракоразводный процесс шел своим чередом, но Ариану Либманы из своей жизни ужевычеркнули. В полночь двадцать четвертого декабря, на месяц раньше срока, уАрианы начались схватки. Она была совсем одна.

Тут мужество оставило ее. Парализованная страхом, измученнаяодиночеством, она бросилась звонить в больницу и еле успела взять такси.

Двенадцать часов Ариана не могла разродиться, чуть непотеряла рассудок от боли. Ей было безумно страшно, она все еще не моглаоправиться после разрыва с Либманами, эта история лишила ее последних сил.Роженица отчаянно кричала, звала Манфреда, и в конце концов ей далиболеутоляющее. Ребенок родился в результате кесарева сечения. Это произошло вдесять часов утра, на Рождество. Несмотря на трудные роды, мать и ребенок непострадали. Ариане показали маленький кусочек плоти. Никогда еще она не виделатаких крохотных ручек и ножек, такого беспомощного и родного существа.