Французская защита - Анатолий Арамисов

— А вот с игрой в шахматы я, похоже, сильно увяз. Думал, заработаю денег, привезу тебя сюда, ну и закончу с этим делом. Так нет, теперь со всех сторон посыпались такие заманчивые предложения! И скоро приедет в Москву Симона, та девушка, про которую я тебе немного рассказывал. Будем вместе с ней биться в отборочном соревновании по России. Меня просто не поймут друзья в Париже, если я вот так внезапно всё брошу. Их, — команду, которая так много сделала для меня. Так что, я впрягся капитально, Лёх. Но дурим мы народ, ох дурим… Совесть иногда мучает, но как вспоминаю это жулье, что окружает, так легче становится. В казино тоже облапошивают народ, еще хуже в сто крат, чем мы, и никто не возмущается. А что говорить о политиках, там вообще мрак.

Иногда, конечно, играю сам, но в ключевые моменты задействуем программу Симоны. И ей, кстати, интересно, как она поведет себя на самом высоком уровне. Мне тоже хочется узнать, но как-то страшновато, Лёха… Большая игра начинается, не то, что была раньше.

Большая…

И Виктор Одинцов, бросив прощальный взгляд на могилу друга, быстро зашагал по аллее к выходу с Люблинского кладбища.

Чемпион мира по шахматам раздраженно хмурил брови.

Вот уже третий час игрового времени он безуспешно пытался взломать оборону некоего Одинцова, этого «французского выскочки». Так за глаза называли Виктора ведущие гроссмейстеры России.

Его здесь почти никто раньше не знал. Уехал на турниры за границу и внезапно взлетел там вверх, выигрывая турнир за турниром. Рейтинг Эло, американского профессора, который внедрил свое изобретение в ФИДЕ — международную шахматную организацию, — рос у него, как на дрожжах.

И вот первый серьезный турнир Виктора в России. С участием самого чемпиона. И в первой же игре жребий свел их вместе.

Симона сидела в своей «Ауди», напряженно всматриваясь в экран монитора. Она безумно волновалась перед этой партией, и Одинцов успокаивал ее как мог. За тонированными стеклами машины вовсю бушевала московская весна, воробьи прыгали по асфальту рядом с колесами, отблески солнца на лужах немного слепили глаза.

Они вдвоем приехали из Парижа, совершив быстрый автомобильный марш-бросок. Останавливались на ночлег в пограничном Бресте. Скромный гостиничный номер немного смутил Симону, но потом усталые путешественники, выпив бутылочку Cote du Rone, взбодрились и провели минимум час в объятьях друг друга; после чего, утомленные спали почти до десяти утра.

Симона после каждого хода внимательно изучала выражение лица чемпиона мира. Оно, вначале излучавшее холодно-снисходительное выражение по отношению к «необстрелянному» на высоком уровне сопернику, постепенно менялось на глазах. Игрок высочайшего класса удивленно вскинул брови, когда программа выдала дебютную новинку во вдоль и поперек изъезженном варианте сицилианской защиты.

Виктор Одинцов, услышав тихий голос Симоны в наушниках, вначале не поверил и поднес руку к дужке очков, закрыв на секунду объектив камеры.

Это означало: «Все правильно? Именно так?»

Симона прошептала:

— Да, именно этот ход…

Виктор решительно двинул вперед пешку.

Чемпион мира несколько раз менял направление взгляда: то на соперника, то на доску.

Рискованное, ответственное продолжение выбрал Одинцов, и по зрительному залу пронесся легкий шум, когда на большой электронной доске был отображен его ход.

Вокруг столика, за которым сидел Виктор, собрались участники турнира. Симона видела, как они обменивались многозначительными ухмылками, выражение которых было однозначным: «Новичок обнаглел и прет на рожон! И поэтому расплата не за горами».

Однако спустя десяток ходов Одинцов понял замысел программы. Балансируя на тонкой грани, она заманивала чемпиона в омут многочисленных осложнений, которые будет трудно просчитать в условиях надвигающегося цейтнота.

В ошеломленном мозгу Виктора пронеслось:

«Она словно живая… Чувствует игру так, как будто видит, кто перед ней сидит. Мистика, да и только. Но, скорее всего — просто совпадение… Что он так долго думает? Я понимаю, что чемпион на доске видит гораздо больше меня, но, если отвлечься от компьютера, то я наверняка бы не сыграл так, пошел по надежному пути с хорошими шансами на ничью… А теперь я выигрываю пешку, но попадаю в невероятные осложнения. Видимо, он и пытается заранее просчитать их, чтобы быстро играть в своем цейтноте. А время у меня уже на сорок минут больше… Так, он ходит!» Чемпион, сделав свой выбор, резко встал из-за столика и, словно тигр, заметался по сцене. Он был уверен, что противник теперь надолго задумается, так как имеет несколько путей. И лишь один из них не ведет в пропасть. Интуиция подсказывала великому игроку, что найти этот путь будет очень непросто. Тем более, только что новоиспеченному гроссмейстеру, этому «французскому выскочке…»

Едва закончив свой второй заход вокруг столиков на сцене, чемпион мира машинально бросил взгляд на демонстрационную доску и остановился как вкопанный.

Электроника отражала сделанный ход Одинцова — именно тот, о котором думал его противник

Симона отчетливо видела, как лучший гроссмейстер бухнулся на стул, побледнев, записал ход на бланке и бросил взгляд на противника, в котором читалась ненависть. Именно это качество во время партий нередко превращает хороших шахматистов в выдающихся.

Победить! Сломать любой ценой соперника! Сбить его с толку, давить психологически, не давая передышки! Ни грамма жалости ни к себе, ни к противнику! Вырвать зубами победу, и верить в свою удачу!

Только так становятся чемпионами.

Виктор невозмутимо смотрел перед собой. Он уже чувствовал, что «Си-Ма» не подведет, и уверенность постепенно наполняла его душу. И именно в этот момент его именитый противник, словно уловив настроение Одинцова, процедил сквозь зубы:

— Предлагаю ничью…

Виктор вздрогнул от неожиданности.

«Психолог, мать его… Как вовремя почувствовал «насадку»! Что делать? Соглашаться или играть дальше? А если выиграю, то что? А вот что — шума будет очень много. И внимания к моей персоне. А надо ли это сейчас? Вряд ли, рано еще, рано… Если соглашаюсь — выглядит как-то более «человечно». Чемпион сам предложил ничью в сложном положении, и подающий надежды молодой гроссмейстер с радостью принял её… Так напишут завтра газеты. Интересно, что думает сейчас Симона?»

Он не видел, как его любимая застыла у экрана монитора. Она отчетливо слышала голос чемпиона, предложившего ничью. И страстно хотела продолжения партии! Только в этом бою до последней пешки можно проверить в первый раз по-настоящему их детище.

«Ну, давай же… ну! Продолжай играть! Что ты задумался?? Все идет замечательно!»

Она скосила глаза в уголок экрана, где машина выдавала свою оценку позиции.

«Плюс ноль целых пять десятых у нас уже! Программа видит свой перевес… давай же, давай!»