Зверь - Ане Риэль

последовало, только сухие раскаты грома, носившиеся над долиной. Она пошла к уборной. Дверь открыта, значит, он там был. Да, наверняка, но она все равно сомневалась. Ей пришлось опереться о косяк двери. Еще одна молния пронзила ей мозг. Она обезумела от боли. Надо чем-то притупить боль. Она нашла бутылку под перевернутым ведром. Немного выпила. Это помогло. Она гадала, не мог ли он уйти в горы. Он всегда любил ходить в горы и искать зверей.

Тут она вспомнила странные слова Мирко о том, что у Карла был медведь в амбаре.

Леон!

Она пошла быстро, насколько могла. Бежать она была не в состоянии, каждый шаг ощущался как удар кнута. Она все еще сжимала в руке бутылку. Не потому, что хотела напиться, но… она ее успокаивала. А зверь, в конце концов, в клетке. Эта мысль тоже успокаивала.

Только бы ему не пришло в голову засовывать руки внутрь.

С Леоном ничего нельзя знать наверняка.

Леон не засовывал руки в клетку. Леон ее открыл. Да-ника успела увидеть, как мальчик делает несколько шагов назад в темноте, и огромная черная тень ступила из большого фургона. Он упал с глухим ударом.

Она услышала, как ее сын смеется.

– НЕТ, Леон, НЕТ! – крикнула она.

Зверь пошел к Леону, мальчик упал плашмя. Медведь поднялся перед ним. На мгновение его осветила молния, пронесшаяся по небу и озарившая амбар. Тут же раздался гром, амбар сотрясся.

– Мама, смотри! – крикнул Леон, непогода его явно не пугала. Он показывал на медведя. – Смотри, какой большой! – Он смеялся, пытаясь сесть.

Даника смотрела, но не думала. Она подбежала, встав между сыном и медведем.

– Ты не тронешь его, – крикнула она. – Убирайся!

Она подняла руки, угрожающе потрясла бутылкой, сделалась большой и шумной. Она делала все, что полагается, если тебе угрожает дикий медведь. Только вот этот медведь уже не был диким. За решеткой он стал безобидным, а шумные люди с бутылками немало его мучили.

Но и ручным он не стал.

Бутылка отлетела в угол и разбилась, когда лапа медведя ударила ее в щеку. Даника пролетела по воздуху и упала на землю.

Тут она закричала. Ее разрывало на тысячи осколков, но кричала она не от боли. Она кричала от страха, что медведь схватит сына. Других мыслей у нее не осталось. Она звала Мирко, чтобы тот пришел и спас Леона. Сама она не могла его спасти. Она не могла пошевелиться. Она ничего не видела. Ничего не слышала.

Леон сидел на коленях у матери. Он не видел, как медведь, ковыляя, вышел из амбара. Он сжал глаза и заткнул уши.

– Хватит, – прошептал он.

Но она не перестала кричать.

– Замолчи! Хватит!

Это было хуже, чем все звериные крики разом. Это же его мать. Он не мог этого вынести.

Под конец он сделал то же, что с кошкой в комнате. Он сильно сжал.

Она умолкла.

Наконец.

Но ему не нравилось, как она смотрит.

Он аккуратно тронул ее веко, и она перестала таращиться.

Она лежала рядом с ним и спала. Его мама такая красивая. Он потрогал ее волосы, гладкие и мягкие. Как давно она разрешала ему их трогать. Он гладил ее по лбу. По щеке. По блузке. По ногам. Леон не мог не улыбаться, ему так приятно было трогать все это.

В какой-то момент он услышал, как кто-то бежит. Мгновение было тихо, потом раздался крик.

Тут Мирко появился в дверях.

Вина

Мирко осветил амбар. На полу перед фургоном сидел Леон с мамой. Даника лежала на спине, голова повернута набок. Белая ночная сорочка задрана, мальчик приложил обе руки к густым волосам у нее внизу живота. Он ее гладил. Потом поднял глаза.

– Смотри, Мирко… шерсть!

– Боже, – прошептал Мирко, подходя ближе.

– Это моя мама, – прошептал Леон. – Она такая мягкая.

– Да, Леон. Но так больше делать не надо. Хватит.

Леон неохотно убрал руки и озадаченно посмотрел на него.

Мирко опустился на колени перед Даникой и отставил фонарь на пол. Он оправил сорочку, глядя ей в лицо.

– Даника? – тихо позвал он. – Даника?

– Мама спит, – прошептал Леон, садясь на колени напротив, по другую сторону матери.

Глаза у нее были закрыты, а рот открыт. Она лежала слишком, чересчур тихо.

Мирко осторожно приложил руку ей к щеке.

– Даника?

Прильнул ухом к губам.

Она не дышала.

Он потряс ее.

– Даника?

– Нет, Леон, нет! – в ужасе повторял Леон. Мирко посмотрел на него. Глаза у мальчика были несчастные.

– Леон, почему мама не дышит? – неживым голосом спросил Мирко.

– Она очень кричала, – тихо сказал Леон, опустив взгляд.

Мирко отыскал запястье Даники, пульса не было.

– Что ты сделал, Леон?

Леон молча показал на шею Даники.

Мирко посмотрел. Там появились следы, которых раньше не было. Явные следы рук. Пальцев.

– Она так кричала, – прошептал Леон. – Я сказал ей замолчать. Это я сделал.

– Это… что ты сделал? – Голос Мирко дрожал.

Леон медлил с ответом.

– Я знаю, что ты сделал, Леон. То же, что с кошкой у тебя под кроватью. Верно?

– Да, как с кошкой. И она перестала кричать. Теперь она спит.

– Но кошка ведь не уснула. Она умерла! – в отчаянии сказал Мирко.

Леон поглядел на него блестящими глазами, почерневшими от горя. И, может быть, от страха.

– Я просто хотел, чтобы она перестала кричать, – прошептал он.

– Я знаю, – сказал Мирко. Он хотел ненавидеть этого мальчика, но не мог.

Еще он хотел кричать.

– Это медведь сделал, – сказал Леон.

– Что сделал?

– Ударил ее. – Леон встал и раскинул руки. – Она вот так стояла перед ним. Он был огромный, намного больше мамы. И она сказала: «Ты не тронешь его. Убирайся!»

Он помахал руками, как, видимо, делала мама.

– Еще у нее была бутылка. И медведь ее ударил. Вот сюда! – он показал на щеку Даники со своей стороны и снова сел. – И она легла здесь и кричала, и кричала.

Мирко осторожно взял лицо Даники в руки и повернул к себе. Он приподнял фонарь, чтобы лучше разглядеть вторую щеку. Она распухла, побагровела, рядом с ухом были глубокие следы от когтей. Само ухо было оторвано, из него текла кровь.

Мирко на мгновение закрыл глаза.

– Ты прав, – тихо сказал он. – Это сделал медведь. А ты маме помог. Так все и было, так и будем говорить.

– Так и будем говорить, – повторил Леон и погладил мамины волосы. – Она правда умерла?

Мирко кивнул. Она правда умерла.

Они немного посидели. Леон гладил ее