Зверь - Ане Риэль

class="p1">– Да, – прошептала она. – Жаль, что ты промахнулся. Я этого заслуживала.

– Ты так и не рассказала, кто он.

Тишина.

– Ты не спрашивал, – сказала она.

– Я не хотел этого знать. Я боялся, что бес вселится в меня и я причиню ему вред. Нарушение шестой заповеди хуже, чем десятой.

Они полежали молча.

– Но ведь ты простил меня, Гьюро.

– Да!

Она молчала.

Тогда сказал он:

– Может быть, теперь расскажешь?

Она долго лежала, медленно посвистывая.

Очень долго.

Он ждал.

Ее костлявая рука отыскала его костлявую руку под одеялом. И тогда прозвучал ответ.

– Священник, – прошептала она.

Тишина.

И тут он рассмеялся.

И смеялся.

И смеялся.

И смеялся так, что слезы катились ей на щеки.

И тут она рассмеялась.

И смеялась.

И смеялась.

И смеялась так, что слезы катились ему на щеки.

Они едва могли дышать от смеха.

Они едва могли дышать вместе.

И прекратили.

Снаружи начиналась гроза.

Мирко и Леон

Мирко потушил сигарету о дверь амбара и убрал окурок в нагрудный карман. Сделал пару шагов наружу, глубоко вдохнул и постоял, позволяя дождю мягко стекать на лицо. В воздухе витало дружелюбие, так остро контрастировавшее с непогодой, бушевавшей раньше. Со всем, что она натворила.

Он решил зайти проверить животных, прежде чем заберет Леона и отведет его к себе домой. Скорее всего, Карл в пьяном угаре забыл их накормить. Пересекая двор, он обратил внимание, что солнце скоро встанет и уже бросало красную дымку на небо. Через некоторое время он осознал, что солнце встает на севере.

Он все понял еще до того, как добежал до деревьев на холме и убедился лично. Дом горел.

Ну конечно, горел. Конечно, молния ударила прямо туда. Конечно, его родители должны были погибнуть в собственных кроватях в собственном доме. Вместе. Этой ночью. Конечно, они должны были сгореть, они ведь оба этого хотели. Все не случайно. Господь сделал так, чтобы им досталась именно та судьба, о которой они просили.

Их сын был пощажен.

С необъяснимой и нерушимой уверенностью он знал, что они не спаслись, и ощутил странную благодарность.

Он стоял среди деревьев, не сводя глаз с дома своего детства. Он был объят пламенем. Спальня озарена. Там делать нечего. Если начнется дождь, он потушит огонь, но будет слишком поздно. Он заметил близнецов с другой фермы. Два черных силуэта на фоне огня, они наблюдали с безопасного расстояния. У одного в руках было большое ведро. Другой опустился на колени и в отчаянии прижал руки ко лбу. Где-то позади мычали коровы в поле. Они выпустили животных. Это хорошо.

Мирко тяжело дышал. Он не хотел спускаться и обнаруживать себя. Место внезапно стало чужим. Ему там делать нечего. Он подумал о своих брате и сестрах, которых стоило бы навестить. Но не знал адресов, понятия не имел, как они сейчас живут. Они постепенно соскользнули в прошлое. Наверное, близнецы знают больше, чем он. Мирко невыносима была мысль посмотреть родным в глаза. Или тем, кто знал их родителей. Близнецам.

Все станут его осуждать за то, что он не уследил за своими немощными родителями. Никто не поймет, как он мог оставить их одних посреди ночи, тем более не простит. Он и сам не был уверен, что сможет простить себя, хотя и знал, что о такой судьбе они мечтали. Единственное, о чем он мог сейчас думать, это что надо уйти от всего подальше. Умереть.

Вдруг он понял, что все решат, что он сгорел вместе с родителями. Прямо сейчас там стоят двое и думают, что он мертв. Ну конечно, они так решат! Это придало Мирко странное ощущение, словно он смотрит на свою жизнь со стороны. Снаружи. Он понял, что может просто исчезнуть. И Леон, он тоже может исчезнуть. Они вместе исчезнут.

Им с Леоном теперь нечего терять, кроме друг друга.

Он бежал через поле к дому Даники, и тут небо разверзлось. Слабый дождик сменился яростным ливнем, капли плясали везде, куда попадали. Мирко наконец смог заплакать. Плакать было легче, когда плакало все вокруг.

Он отыскал старый мешок Карла в спальне и еще один мешок и кожаную сумку в комнате на втором этаже. В шкафах лежали вещи, видимо, братьев Даники. Он упаковал всю одежду и обувь для себя и Леона, какую смог найти; он даже взял что-то из одежды Карла, хотя она и была велика. Потом разные необходимые вещи: пару одеял, кухонные принадлежности, запасной фонарь, батарейки, лоскут палаточной ткани, пару ножей. В кладовке он обнаружил консервы, копчености и сухой хлеб. На кухне жестянку с деньгами. Он старался не оставлять улик. Мокрые грязные ботинки он снял, чтобы не наследить.

Письма он так и не нашел. Мирко надеялся, что Карл сжег его со злости или уничтожил как-то иначе.

В хлеву он быстро подоил двух благодарных коров и взял молоко с собой в бутылках, оставил животным много корма и воды и открыл ворота, чтобы они могли свободно выходить на большой луг. В курятнике он собрал яйца. Он подумал, не взять ли и курицу под мышкой, но не осмелился.

Только бы все животные протянули пару дней, потом обязательно кто-нибудь придет и позаботится о них. После такого пожара будут связываться со всеми окрестными фермами, в этом он не сомневался. Нужна будет помощь в расчистке, но в первую очередь пойдут кривотолки, и теперь будет повод заглянуть на ферму к Данике, где мало кто бывал.

Да, кто-нибудь объявится. И к пожару, унесшему жизни целой семьи, сразу прибавится поводов почесать языками.

Внезапный порыв заставил его вернуться в дом и взять с собой немного вещей Даники. Он оставил ящики открытыми, чтобы казалось, будто она все упаковала и уехала. Может, это собьет их с толку? У них с Леоном теперь много поклажи, но это только пока они не спрячут вещи Даники в горах. Задача непростая, но стоила того, если это поможет отвести от Мирко подозрение и сделать так, чтобы ее ферму особо не обыскивали. Ему не хотелось, чтобы обнаружили ее могилу. Тут ему пришла в голову еще одна идея.

Он молниеносно нашел клочок бумаги и ручку в кухонном ящике и написал записку, оставив ее на видном месте. Он отлично помнил почерк Даники по запискам в каменной хижине и постарался его скопировать.

Дорогой Карл!

Я уезжаю вместе с Леоном и не вернусь. Мы поедем за границу, у нас