Пушки царя Иоганна - Иван Оченков

Крики ярости перемежаются со стонами умирающих, но немецких ветеранов не так легко смутить. Повинуясь командам уцелевших офицеров, пикинеры снова смыкают ряды и, опустив наконечники своих копий, грозной лавиной надвигаются на русский редут. Со стороны кажется, что к укреплению ползет какой-то чудовищный еж, ощетинившийся совершенно невероятными иглами пик. В души воинов, не раз смотревших смерти в глаза, невольно заползает страх. Стрельцы лихорадочно перезаряжают пищали, но пушкари успевают первыми. Чем еще хороша упакованная в мешочки картечь – с нею пушки быстрее перезаряжаются. Прежде чем вражеская пехота добирается до наших укреплений, артиллеристы успевают дать еще два залпа. При попадании в упор доспехи не могут спасти своих обладателей от тяжелых картечных пуль, а к пушкам присоединяются залпы стрельцов. Однако флегматичные швабы продолжают переть вперед, лишь смыкая ряды после потерь.

Наконец, перед самым рвом в дело бросаются уцелевшие мушкетеры. Прикрытые от вражеского огня телами своих товарищей, они успели перезарядить оружие и, подобравшись вплотную, пытаются в последнем броске добыть себе победу. Отчаянные храбрецы выскакивают вперед и, разрядив в московитов мушкеты, тут же бросают их наземь. Затем, выхватив шпаги и кинжалы, бегут к острожкам, проваливаясь по пути в прикрытые плетенками рвы и волчьи ямы и напарываясь на торчащие в их глубине заостренные колья. И те, кто преодолел эту последнюю преграду, поднимаются на валы, где их уже ждут стрелецкие бердыши и сабли.

Пока вражеская пехота безуспешно штурмует русские укрепления, стоящие во втором ряду пехотинцы открывают рогатки, и в проходы между редутами устремляются два эскадрона рейтар. Несмотря на мой категорический запрет, Вельяминов сам ведет их в бой, размахивая воеводской булавой. Заметив новую опасность, пикинеры разворачивают свои пики и, выставив их в разные стороны, пытаются отразить нападение. Однако рейтары и не думают врубаться в их строй, а скача вдоль него, разряжают в немецких наемников свои пистолеты. Потом разворачиваются на скаку и уступают место следующим. Промахнуться, стреляя в плотный пехотный строй, довольно трудно, и немцы падают один за другим. Впрочем, не все из них пассивно ждут своей очереди. Вот молодой парень, потерявший стоящих вокруг него товарищей, выскакивает с диким криком вперед и резким толчком пики выбивает из седла одного из московитов, явно не ожидавшего такой прыти от своего противника. Эта оплошность стоит ему жизни, однако и пикинер не успевает отступить, и на его голову тут же обрушивается стальной чекан. У каждого из русских рейтар три-четыре пистолета, и когда они, наконец, разряжают их все – на ногах остается не более половины наемников. Тем не менее проклятые швабы бежать не собираются и только теснее смыкают ряды, ощетинившись наконечниками пик.

Как только Владислав заметил, что русская кавалерия вышла в поле, он понял, что пришел его час. Воспользовавшись тем, что внимание гетмана было отвлечено, он приказал развернуться находящимся под его личным командованием крылатым гусарам и сам повел их в атаку. Затрубили трубы, затрепетали флажки на ветру, и лучшая кавалерия Восточной Европы двинулась в бой. Сначала шагом, потом рысью и наконец, перейдя в галоп, мчались представители лучших фамилий Речи Посполитой. Всякому было известно, что страшен таранный удар крылатых гусар и мало кто может выдержать их натиск. Наверное, так бы случилось и на этот раз, но проклятые варвары и не подумали принимать рыцарский бой, а повинуясь команде своих начальников, развернулись и резво отошли под защиту укреплений. Только что казалось, будто гусарские пики вот-вот достанут до отвратительных бородатых рож, как вдруг перед прекрасной польской кавалерией оказались стена рогаток и бьющая прямо в лицо вьюга картечи. Впрочем, среди гусарских ротмистров дураки тоже не водились, и выдержав первый залп, они не стали дожидаться второго, а тут же отвели свои хоругви на безопасное расстояние. Как бы то ни было, но лихая атака королевича хоть и не принесла победы, но остановила избиение немецкой пехоты.

– Благодарю вас! – прокричал Владиславу командовавший наемниками капитан. – Если бы не вы, мы бы остались там все!

– Почему он так кричит? – удивился принц, глядя на окровавленного немца.

– Кажется, он потерял слух, – пояснил кто-то из солдат, поддерживающих своего командира.

– А где ваши мушкетеры? – спросил не отстававший сегодня ни на шаг от своего приятеля Казановский.

– Там, ваша милость, – махнул рукой немец в сторону русских редутов, – мало кто из них смог вернуться из этого пекла.

Когда гусары и уцелевшие пикинеры отошли, взбешенный коварством московитов де Мар снова приказал открыть огонь по, казалось бы, уже подавленным редутам. Побаивающиеся его крутого нрава пушкари споро заряжали свои орудия и посылали в сторону неприятеля ядро за ядром. Однако на этот раз русская артиллерия не стала молчать, а принялась энергично отвечать. Несмотря на то что калибр орудий у нее серьезно уступал монстрам де Мара, их было значительно больше, и скоро они просто засыпали польские позиции своими снарядами. Импровизированный бруствер из заполненных землей мешков не смог долго сопротивляться такому напору. Вскоре от него остались одни воспоминания, а русские ядра покалечили нескольких пушкарей. Наконец, одно из них угодило прямо в готовую к выстрелу пушку и разбило ей лафет.

– Что вы стоите, канальи? – вызверился француз на прячущихся от обстрела польских пехотинцев. – Немедленно восстанавливайте шанцы, иначе мы не сможем вести огонь!

Впрочем, русская стрельба тоже скоро стихла, и над полем боя застыла напряженная тишина.

– Кажется, у них все-таки не хватает пороху, – немного сконфуженно сказал гетману королевич, когда они с Казановским вернулись на холм.

– Думаю, да, – тут же согласился с ним Ходкевич, – в противном случае они раскатали бы ваших людей. Вы заметили, что московитская картечь летит гораздо дальше обычной?

– Разве? – картинно удивился фаворит. – Мне, право же, так не показалось.

– Какие у вас потери? – не принял его тона гетман.

– Они совсем не велики: три товарища[58] убиты, двое ранены, однако смогли удержаться в седле. Под несколькими пали лошади, но в целом…

– Ясновельможный пан, – едко прервал его Ходкевич, – я прекрасно знаю, как составляются отчеты о потерях, но мне нужно знать истинное положение дел. Сколько вы всего потеряли в бою, включая пахоликов, почтовых и всех кто бы с вами ни увязался!

– Более полусотни, – тяжело вздохнул Владислав.

– Мои гусары под Клушино потеряли меньше!

– Но герцог вывел в поле кавалерию и почти истребил нашу пехоту!

– Вы все правильно сделали, ваше высочество, – смягчился гетман, – однако же вам следовало послать на помощь пехоте не гусарские, а казачьи хоругви. После того как они прогнали рейтар, их можно было бы спе́шить и еще раз атаковать. Возможно, эта попытка стала бы более удачной.