Неопалимая - Маргарет Роджерсон

– Леандр? – спросила она в замешательстве.

Мы оба замерли: клирик на открытом месте, я – на полпути, за вешалкой для одежды, все еще будучи заметной для любого, кто потрудился бы бросить взгляд в мою сторону.

– Я обнаружила, что ты пропал, и забеспокоилась, – произнесла она нежным, встревоженным голосом. – Поэтому объявила о скором завершении шествия. Ты сам на себя не похож в последние дни.

Она заметила сначала меня, а затем шкатулку в руках Леандра. Ее глаза расширились.

– Что ты делаешь? – Она жестом отстранила служителя.

Ее умоляющий взгляд задержался на мне, в глазах вспыхнула искра узнавания. Она потрясенно перевела взгляд на клирика.

– Леандр, ты должен положить это на место, – мягко сказала она.

– Я все знаю, – невозмутимо заявил он.

– Ты не понимаешь. Пожалуйста.

Осознание пришло ко мне потоком. Кто-то подделал соборные записи. Кто-то неоднократно отсылал Леандра подальше от города, чтобы помешать его расследованию. Лишь один человек в Бонсанте имел право отдавать такие приказы.

Возможно, кто-то даже специально сдвинул крышку шкатулки и оставил ее приоткрытой.

С криком отчаяния Божественная бросилась к шкатулке. В то же самое время Леандр выскочил обратно за дверь. Вместе мы захлопнули ее перед носом Божественной.

Наступила тишина. На лице Леандра отразилось выражение неверия в то, что он сейчас совершил. Я представила себе Божественную, стоящую по ту сторону, ошеломленную. С ней, вероятно, никогда в жизни не обращались так неуважительно. Затем она издала вопль и принялась колотить в двери.

– Скамья, – подсказал Восставший.

Я оставила Леандра стоять, прижавшись спиной к двери, чтобы схватить деревянную скамью. Она должна была весить по меньшей мере вдвое больше человека, огромная старинная вещь, покрытая резьбой, но теперь Восставший не пытался скрываться. Когда я закончила втаскивать ее на место, Леандр потрясенно посмотрел на меня.

– Сюда, – бросил он, выходя из своего транса.

Он повернул назад к нефу и побежал. Позади нас дверь слабо подрагивала от ударов кулачков Божественной. Затем все стихло.

– Сомневаюсь, что это хорошее развитие событий, – заметил Восставший, прямо перед тем, как по всему трансепту разлетелись деревянные щепки.

Оглянувшись через плечо, я замерла. Из развороченного дверного проема с выражением глубокого потрясения выскочила Божественная, прижимая к груди разбитую в кровь руку. Из своего одеяния она извлекла амулет с янтарным камнем – реликвию Расколотого. Но вдруг резко остановилась, увидев тело ризничего.

– Нет, – прошептала она, казалось, с искренним огорчением, а затем снова взглянула на нас покрасневшими глазами.

И начала поднимать свой скипетр.

Восставший полыхнул со всей силы так быстро, что я пошатнулась и была вынуждена опереться о колонну. По моему плащу прокатилось серебристое пламя, стекая призрачными угольками на ковер.

– Беги, – бросила я Леандру.

По собору разнесся вопль Яростного, вызвав ветер, от которого драпировки взмыли вверх, а с люстр осыпалась пыль. Шум не причинил моим ушам никакого вреда, сдерживаемый силой Восставшего. Краем глаза я заметила, как Леандр исчез в одной из дверей в противоположном трансепте.

Досадливо вскрикнув, Божественная вскинула другую руку. Скамьи рядом со мной полыхнули огнем. Когда я нырнула за колонну, чтобы избежать летящих осколков, канделябр, закрепленный на ее боку, яростно вспыхнул взметнувшимся к своду извивающимся столбом огня. Я попятилась, и тут на моем пути взорвалась еще одна скамья. Божественная задыхалась, ее бело-золотые одеяния были испачканы кровью.

Никто не мог владеть более чем одной реликвией одновременно, даже Божественная, но она переключалась с одной на другую так быстро, что, возможно, у нее бы вполне получилось. И она оказалась невероятно сильной – я никогда раньше не слышала, чтобы реликвией Пепельного владели настолько умело. Мои щеки все еще пылали от жара.

Но в ее реликвиях были и слабые места, о чем я прекрасно знала из своего общения с Восставшим. Я подскочила к телу ризничего и дернула кадило, прикрепленное к его поясу. Как я и надеялась, благовония были зажжены; должно быть, перед смертью он заметил что-то неладное.

– Что ты делаешь? – Голос Божественной звучал расстроенно. Она замерла, сжимая в руке амулет Расколотого. – Пожалуйста, оставь его в покое.

Она не могла атаковать меня силой Расколотого, не изуродовав при этом тела ризничего. Я закончила высвобождать кадило, а затем направила на нее.

– Стой! – крикнула она, выбросив руку вперед.

Пол передо мной расколола трещина, раздробившая камень. Но эта атака оказалась недостаточно просчитанной; я лишь споткнулась, когда трещины под моими ногами устремились к святилищу, зигзагообразно поднялись по ступеням и поразили алтарь, с громким грохотом раскалываемого камня разделив его надвое. Божественная застыла с протянутой рукой, в ужасе взирая на то, что натворила. Затем я бросилась на нее, и она упала, запутавшись в мантии.

Мы вцепились друг в друга, словно пара дерущихся послушниц. Задержав дыхание, я близко поднесла кадило к ее лицу; Божественная задохнулась и закашляла от дыма. Когда она отвернула лицо, я выхватила свой кинжал. Почувствовав, как острие прижалось к ее горлу, она ослабила хватку.

– Пожалуйста, – прошептала она, охрипнув от благовоний. В ее глазах блестели слезы. – Я ждала так долго. Это нечестно, нечестно, не так все должно было произойти…

Она прервалась, отвлекшись на мелькнувшее движение. В трансепте снова появился Леандр, то и дело оглядывающийся через плечо. Словно охотясь, он быстро проследовал в противоположную сторону зала и толкнул другую дверь. Я догадалась, что возвращающиеся с процессии священнослужители перекрыли ему путь к отступлению. К этому времени они должны были уже ощутить некоторый хаос, творящийся в соборе.

У нас почти не оставалось времени. Я знала, что церковники не станут слушать нашу безумную историю только не после того, как обнаружат, что мы напали на Божественную.

Судорожно размышляя, я не успела среагировать достаточно быстро, когда Божественная вырвала руку из моей хватки. Слишком поздно заметила, что она все еще держит скипетр. Крик Яростного пронесся мимо, заставив корчиться сам воздух. На другом конце нефа Леандр упал на колени. Шкатулка выпала из его рук.

Время словно замедлилось. Я наблюдала, как реликвия подпрыгнула один раз, а затем распахнулась, рассыпав пепел святой Агнес пыльными брызгами по ковру.

Мы все затаили дыхание. Минул удар сердца. Пепел выглядел совершенно безобидно. Затем из его недр вырвалось нечто огромное и серебристое, подобно раскрывающемуся цветку или расправляющимся крыльям. Сила удара отбросила меня в сторону, как пылинку. Я приложилась головой о скамью, и зрение взорвалось белым светом.