Каждый дар – это проклятие - Кэролайн О'Донохью

– Мы там были с Джо и Пэтом. Патриком. Мы посидели немного в «Серебряном журавле», а потом я встретила подруг, с которыми пошла в клуб. Он называется «Скарлет».

– И вы вошли в клуб «Скарлет», выдав себя за Софию Малриди? – спрашивает он, и его глаза снова блестят.

Я киваю и вздыхаю, потому что догадываюсь, к чему все идет.

– Я встретила свою старую школьную подругу Мишель Брин. Она была там с сестрой Софии. Я забыла, как ее зовут.

Я вдруг понимаю, что и в самом деле забыла, как звали ту девочку.

– И она дала мне старое водительское удостоверение Софии.

– Странно, что вы выдавали себя за покойную девушку в ту же ночь, когда… ну, когда вы были там, Мэйв. Когда поступили многочисленные сообщения о странных травмах. Причем сообщали о них лишь парни. Будто у них на теле выступили странные пятна, похожие на признаки животных.

«Меховая ночь».

– Я не выдавала себя за Софию, – говорю я. – Просто воспользовалась ее удостоверением. Я не знала, что она погибла. Да, я понимаю, это странное совпадение, но уверена, что вы и раньше слышали о том, что подростки проходят в клубы по фальшивым документам. Я не первая.

Похоже, я выбрала неправильную тактику. Полицейский хмурится, блеск в его глазах пропадает.

– Вчера к нам приходил один молодой человек. Весьма расстроенный новостями о Софии. Так вот, он утверждал, что встречался с ней в ту ночь.

Сначала я не понимаю, но потом до меня доходит. Лицо у меня краснеет. Тот самый дружелюбный незнакомец, который помог мне на лестнице. Меня отвлекает моя собственная жалость к нему. Бедняга, каково ему было, когда он узнал, что та случайная девочка, которой он помогал, погибла. Затем я понимаю, что, должно быть, у Софии Малриди было немало знакомых, воспринявших новости о ней с ужасом.

– Мы проверили записи камеры наблюдения и увидели, как вы вместе выходили из клуба. Стоит сказать, что он весьма обрадовался, узнав, что девушка, которой он помогал, жива.

– Ну… я тоже рада за него, – говорю я натянутым тоном и вдруг осознаю, что полицейский держит в руках ручку с блокнотом.

– Вы же говорили, что я не могу давать показания без присутствия родителей.

– А это не показания, – отвечает он, улыбаясь. – Это просто небольшие заметки. Итак, если вы до этого совсем не знали ту девушку, то есть сестру погибшей, то почему она дала вам удостоверение?

У меня в памяти вспыхивают сцены из телефильмов. «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде».

– У меня есть право на адвоката, – говорю я, пытаясь вспомнить остальное.

– Это не арест.

– Меня здесь удерживают против моей воли. Как это называется?

– Только потому что мы не можем связаться с вашими родителями.

Я понимаю, что так я с этим человеком ничего не добьюсь, поэтому делаю такое выражение лица, как будто собираюсь признаться в чем-то очень важном. Он наклоняется вперед, внимательно присматриваясь к моему лицу, как будто мы собираемся играть в молчанку, и первый нарушивший молчание проиграет. Для меня это идеальная позиция. Пока он молчит, я копаюсь в его сознании. За разрозненными фактами и показаниями случайных свидетелей маячит одно-единственное указание.

«Держать ее как можно дольше. До самого утра. Под любым предлогом».

Я невольно моргаю, а он, кажется, думает, что победил.

Почему? Почему именно этой ночью? Что задумала Дори? Знала ли она о моем плане сотрудничать с Домохозяйкой, и попыталась ли она остановить его?

Одно меня радует. Если Дори действительно боится, что я сойдусь с Домохозяйкой, что я приглашаю ее к себе, значит, я поступаю правильно. Так, как нужно.

Внезапно раздаются крики, вопли, звуки какой-то возни. Полицейский не обращает на них внимания, пытаясь сохранить атмосферу напряжения между нами, но крики становятся громче. Слышатся многочисленные возгласы: «Да пошел ты…», «Это ты пошел» и «Я тебя порежу» с сильным городским акцентом.

– Прошу прощения, я на минутку, – говорит полицейский, вставая со стула.

Я подхожу к маленькому окошку у запертой двери моей комнаты для допросов и вижу массивного парня лет двадцати, которого держат за плечи двое полицейских. На голове у него натянут капюшон худи, но я замечаю некоторые черты лица. Длинный нос, маленький рот, небольшие выступающие зубы. Он ловит мой взгляд и плюет на пол.

Полицейские вывернули ему руки, но он умудряется поднять ногу и пнуть ею одного в живот.

– Это еще что за хрен? – слышится голос допрашивавшего меня полицейского.

– Поймали за взломом машины в городе.

Кем бы ни был этот парень, доставлять проблемы он явно мастер. Слышно, как его тащат по коридору под постоянную ругань. Прижавшись лицом к стеклу, я пытаюсь рассмотреть, куда его повели, но тут ручка двери поворачивается.

Я отпрыгиваю назад, испугавшись, что меня сейчас поймают с поличным, но тут же осознаю, что смотреть в окно на источник шума – это вовсе не преступление.

Дверь открывается и на пороге вырастает Ро. Меня охватывает такое облегчение, что я едва не теряю дар речи. Наконец-то знакомое лицо.

– Идем. Быстрее.

– Но как ты…

Я смотрю в сторону коридора, откуда до сих пор доносятся звуки борьбы.

– Это была Манон?

– О да. Ну ладно, идем сюда, там выход на парковку для персонала. Лучше не видеть, что сейчас происходит в приемной.

Ро хватает меня за руку и тянет за собой по коридору. Я принюхиваюсь.

– Это что, запах дыма?

– Лили устроила небольшой пожар в контейнере для мусора. Теперь все заняты им или Манон.

– Ого.

Вот это мои друзья. Готовые сделать все, что угодно.

Поворот, поворот, еще поворот, и вот мы снаружи. Мы садимся в машину Ро. Руки у меня липкие от пота. Я прижимаюсь лбом к их плечу, пока машина, вздрагивая, пробуждается.

– Ро, я…

– Привет! – подпрыгивает на заднем сиденье Лили, где она, очевидно, пряталась.

– О господи! – восклицаю я и ударяю каждого по плечу. – Вот засранцы!

– Побег из тюрьмы! – сияет Лили. – Круто, правда?

– Да, только все снимается на камеры наблюдения, и…

Лили только ухмыляется.

– Значит, вы разобрались с камерами. А что с файлами по поводу меня у них в компьютере?

Ро показывает флешку.

– Все здесь.

– У них наверняка есть копии.

– Да, но система навернулась, и починят ее только через день-другой.

– Куда едем?

– На завтрак.

Сейчас почти три часа ночи, и мы едем на окраину города к большой заправочной станции, куда заезжают таксисты, чтобы заправиться и поесть. Это не то чтобы кафе – скорее мини-супермаркет с прилавком, где можно купить сухие картофельные котлеты, выпечку с ветчиной и сыром и унылые