The One. Единственный - Джон Маррс

– Что с моим ребенком, Пэт? Ответь мне честно, с ним всё в порядке?

– Да, с ним всё в порядке, – ответила Пэт из-за двери. Мэнди показалось, что она услышала в ее голосе усталость.

– Пэт, я должна увидеть моего сына.

– Я знаю. Но мне хочется побыть с ним чуть дольше.

– Ты уже долго была с ним, Пэт. Я же его еще ни разу не видела.

– Он вылитый отец, наш маленький красавчик… Те же самые глаза и волосы…

– Я жду не дождусь, когда его увижу.

Мэнди вопросительно посмотрела на Лоррейн, молча спрашивая, все ли правильно? Та ответила ей ободряющим кивком.

– Почему ты забрала его себе, Пэт? Почему ты сбежала с ним? Мы все страшно переволновались.

– Извини, но ничего другого мне не оставалось. Ты не разрешила бы нам даже посмотреть на него.

Она права, подумала Мэнди. Как только она узнала, что Пэт и Хлоя солгали ей о смерти Ричарда, ей хотелось лишь одного: вместе с ребенком как можно дальше бежать от них.

– Конечно, разрешила бы, – солгала она. – Ты – его бабушка. Как я могла не показать его тебе?

– Если честно, я не верю тебе, дорогая, но мы должны были убедиться, что это сработает… – Она умолкла, явно не договорив.

– Что именно сработает?

И в ванной, и в коридоре воцарилось молчание.

– Пэт, что ты хочешь сказать? Что должно было сработать?

– Мы вовсе не искали замену Ричарду, как ты подумала…

– Тогда зачем ты забрала моего ребенка? Я ничего не понимаю.

– Хлоя где-то прочла, что дети ДНК-пар обладают особой энергетикой и способны вывести родителя из комы… Твой сын был нашей последней надеждой.

Неужели Пэт говорит правду? Мэнди вопросительно посмотрела на Лоррейн. Та в ответ лишь пожала плечами.

– Но Ричард не в коме. Он в перманентном вегетативном состоянии. Это абсолютно разные вещи.

– Я знаю, но мы все равно решили попробовать. Мы привозили малыша к Ричарду и долгими часами сидели с ними обоими. Но ничего не произошло. Он даже не пошевелился. Мой мальчик даже не пошевелился!..

Мэнди показалось, будто из-за двери донеслись глухие рыдания.

– Тогда почему вы не вернули ребенка мне?

– Я не знаю, – прошептала из-за двери Пэт. – Я не знаю. А сейчас извини, нам пора отдыхать.

После этих ее слов Мэнди почему-то вновь охватил страх.

– Пэт, я очень прошу тебя, отдай его мне прямо сейчас!

Ответа не последовало. Мэнди повторила свою просьбу.

– Пэт! Ты слышишь меня? – в отчаянии крикнула она.

– Я хочу спать, – тихо, едва слышно, ответила из-за двери Пэт. – Мы с моим внуком хотим спать. Когда Хлоя узнает правду, скажи ей, что я хотела как лучше.

– О чем она? – спросила Мэнди у Лоррейн. Та в свою очередь обернулась к другому детективу.

– Лоррейн! – крикнула в панике Мэнди. – Что происходит?

В следующий момент ей на плечи легли чьи-то руки и оттащили ее от двери. Полицейский, стоявший с тараном наготове, пустил его наконец в ход и, с силой стукнув по дверной ручке, сломал замок. Первыми в ванную ворвались трое полицейских. Мэнди вбежала следом за ними, глазами ища сына.

На полу рядом с ванной она увидела два бездыханных тела – бабушки и внука. Оба белее белого и с закрытыми глазами.

Эми стояла на коленях перед Кристофером. Тот сидел прикованный к креслу в доме, который должен был стать домом его последней жертвы. В крепко сжатом кулаке она держала ключ и могла отомкнуть наручники, которыми были надежно скованы его лодыжки.

На мгновение связь между ними сделалась такой мощной, что Кристофер, похоже, прочитал ее мысли: когда он признался, что благодаря ей собрался стать на путь истинный, Эми поверила в искренность его слов. Похоже, он не сомневался, что она по-прежнему любит его, несмотря на все его злодеяния.

– Единственный маленький плюс, который я вижу в данной кошмарной ситуации, это то, что не я пробудила в тебе зверя, – сказала Эми, вставляя ключ в замок. – Когда я сопоставила даты каждого убийства, выяснилось, что они начались за три недели до нашего знакомства.

Кристофер кивнул:

– Это… нечто… в моей голове, оно заставляет меня… но к тебе это не относится. Когда мы только начали встречаться, мне нравилось творить эти дела втайне от тебя – не просто втайне от своей возлюбленной, а от офицера полиции. Но чем больше я тебя узнавал, чем больше влюблялся в тебя, тем менее увлекательным мне стало казаться то, что я делал. Поверь мне, чем дольше мы были вместе, тем сильнее я ощущал, что становлюсь другим человеком.

Эми прекратила поворачивать ключ и замерла.

– Тогда почему ты продолжал убивать, если тебе это больше не приносило удовольствия?

– Извини, что?

– Если благодаря мне ты изменился в лучшую сторону, тогда почему тебе требовалось убивать и дальше?

– Потому что моей целью всегда было довести число убийств до тридцати.

– Значит, дело не в том, что у тебя была потребность убивать, ты просто сам сделал такой выбор? Это было сознательное решение и оно не имело ничего общего с тем, кем ты на самом деле являешься?

– Думаю, да, так и есть.

– И что же дальше? Ты просто собирался прекратить это?

– Да.

– Что ты надеялся благодаря этому получить? Известность? Ты пришел бы с признанием в полицию? Или ко мне?

– Нет. Мне было бы достаточно знать, что никто никогда не догадается, кто я на самом деле, почему начал это делать и почему внезапно прекратил.

– А если б ты не достиг своей цели, тридцати жертв? Если б ты поставил наши отношения выше и прекратил убивать? Что было бы тогда?

– Если честно, не знаю. Я думал об этом: но боялся, вдруг я возненавижу тебя за то, что ты встаешь между мной и моими планами, и, может быть…

– …Убьешь и меня?

Кристофер кивнул, и во взгляде Эми что-то изменилось. В момент прояснения сознания она вытащила ключ из все еще замкнутых наручников и поднялась на ноги.

– Я так много о чем хочу тебя спросить, но даже не знаю, с чего начать, и боюсь того, что могу услышать.

– Попытайся.

– Ты уже родился таким?

– Да.

– Ты всегда был убийцей?

– Нет.

– Почему ты ненавидишь женщин?

– Это неправда. Просто справиться с ними проще, чем с мужчинами.

– Почему ты начал убивать?

– Чтобы проверить, смогу ли я потом остановиться.