The One. Единственный - Джон Маррс

Мэнди не заметила, как медики бросились спасать Пэт, не смотрела, как они перевернули ее на бок, как засунули в горло трубку, чтобы вызвать рвоту. Все голоса, которые обращались к Мэнди, звучали глухо, как будто издалека. Единственный звук, который она воспринимала, – это едва различимое дыхание ее ребенка.

– Я должна сказать тебе кое-что еще, чего мне, наверное, не следовало бы говорить, – продолжила Лоррейн. – Нечто такое, что мы обнаружили в медицинской карте Пэт. По всей видимости, в ее анамнезе были эпизоды психического расстройства. Лечащие врачи считали их результатом многочисленных выкидышей и по меньшей мере двух случаев мертворождения. В какой-то момент эти эпизоды, похоже, прекратились, что совпадает по времени, когда в ее жизни появились Ричард и Хлоя.

Мэнди невольно прониклась сочувствием к Пэт. Какие страдания выпали на ее долю! Кому, как не ей самой, было знать, как это ужасно – пережить выкидыш – и как это может разрушить всю вашу жизнь… Пусть это не оправдывало последующих действий Пэт, но хотя бы отчасти объясняло. Прежде чем выйти из больничной палаты, Мэнди обняла Лоррейн и поблагодарила за все, что та сделала. Затем, взяв на руки сына, пошла навестить Ричарда. Чтобы собраться с духом, ей потребовалось всего мгновение. Она медленно открыла дверь в палату, где лежал Ричард – там же, где она впервые поздоровалась с ним шесть недель назад.

– Привет, Ричард, – тихо произнесла Мэнди и села на стул возле его кровати. – Я принесла кое-кого тебе показать. Это твой сын, Томас. Я назвала его в честь своего отца, который умер несколько лет назад. Надеюсь, ты не возражаешь. Знаю, ты видел его до того, как твоя мать увезла его, но я подумала, что нам неплохо побыть только втроем.

Мэнди посмотрела сначала на отца, потом на сына и была вынуждена признать, что Пэт права: между ними невероятное сходство. Одинаковый оттенок кожи и даже расположение ямочек на щеках.

Ей вновь вспомнились новости про скандал с фальсификацией результатов программы «Найди свою ДНК-пару», о котором она услышала по дороге в больницу. Даже если результаты ее и Ричарда сфальсифицированы, решила Мэнди, это не имеет значения. Результатом был этот прекрасный младенец, лежащий в автокресле с ней рядом. Когда-то она переживала, что не сможет полюбить ребенка от мужчины, который не был ее ДНК-парой. Но теперь она знала: это не так.

От резкого запаха больничной дезинфекции у Мэнди защекотало в носу, и она дважды чихнула, отчего Томас взвизгнул. Она поднялась, положила его на кровать, внутрь загородки, рядом с рукой Ричарда, которая все так же лежала вытянутая вдоль тела, и пошарила в кармане в поисках платка.

Когда же она вновь повернулась, чтобы взять сына на руки, что-то изменилось. Рука Ричарда больше не была безжизненно вытянута вдоль туловища. Нет, повернутая ладонью вверх, она держала ручонку мальчика.

Мэнди ахнула, отказываясь поверить собственным глазам: пальцы Ричарда медленно переплелись с пальчиками сына.

Эми не могла заставить себя посмотреть на безжизненное, застывшее лицо человека, которого она когда-то любила и чью жизнь сама же оборвала.

Склонив набок голову и скорчившись в кресле, к которому она его привязала, сидел Кристофер, и в уголках его налитых кровью глаз все еще стояли слезы. Эми отчаянно желала вернуть к жизни того, кого когда-то любила всей душой, но, даже сумей она воскресить мертвого, он принес бы с собой с того света все свои страшные наклонности, которые были ей ненавистны.

Ради каждой убитой им женщины – да и самой себя – нужно было поступить именно так, именно Эми должна была выпустить на свободу его истерзанную душу.

– Держись, – сказала она себе и до боли сжала кулаки, не желая сдаваться на милость раскаяния и горя. Ее по-прежнему била дрожь. Эми поднялась на ноги и порылась в рюкзаке Кристофера. Не оставалось ничего другого, кроме как использовать его снаряжение, дабы стереть все следы своего присутствия в доме до смерти перепуганной женщины, что лежала связанная наверху, в своей спальне, не догадываясь о произошедшем под крышей ее дома.

Эми мысленно перенеслась на несколько дней назад, когда, обнаружив, что любовь всей ее жизни оказался серийным убийцей, она в его присутствии была вынуждена делать вид, что всё в порядке, хотя в душе уже со скорбью осознавала, что вскоре потеряет его. И пока Кристофер строил планы убийства своей последней жертвы, Эми – после долгой и изнурительной внутренней борьбы – решила, что должна собственноручно покарать его, лишить жизни.

Однажды, поздним вечером, когда Кристофер отправился на тихую улочку в Айлингтоне, она последовала за его машиной. С безопасного расстояния смотрела, как он шагал по дороге, а сама мысленно оценивала расположение уличных фонарей, доступ к черному входу в квартиру на первом этаже и возможные пути отступления. Составляя план действий, она была вынуждена зажать руками рот, чтобы люди, проходившие мимо машины, не услышали рыданий.

Если она верно поняла график его убийств, следующий удар будет нанесен в течение ближайших сорока восьми часов. Когда же Кристофер, сославшись на срочную работу в редакции, отменил их следующее свидание, она уже точно знала, куда он направился, и прибыла туда раньше его.

Затаившись в темноте, Эми с дрожью в коленях поджидала прихода Кристофера. Вскоре он вошел, поставил сумку на пол, достал проволоку, затем взял бильярдный шар, который бросил в стену, чтобы привлечь внимание Номера Тридцать. Эми с ужасом наблюдала за тем, как перед ней раскрывается его истинная сущность – безжалостный, расчетливый психопат, ведущий охоту за ничего не подозревающей жертвой. Стоя за его спиной с пистолетом в руке, Эми едва ли не кожей ощущала бурлящий в его крови адреналин, и от этого ее едва не вырвало.

И вот теперь, приведя в порядок место преступления, Эми обыскала карманы Кристофера. Все, что в них было, – два телефона: его обычный мобильник, которым он все время пользовался, и временный, для проверки местонахождения Номера Тридцать. Ни в одном из них не было никаких намеков на личность владельца, но она все равно забрала их себе.

Встав напротив бездыханного тела, Эми глубоко вздохнула. Затем, собравшись с силами, принялась толкать его вместе с креслом, дюйм за дюймом, через кухню, к задней двери, через которую он вошел, пока не вытолкала во двор. Затем вернулась в дом, взяла из пустой комнаты покрывало и набросила на Кристофера, накрыв его с головы до ног. И наконец, набрав со стационарного телефона номер 999, попросила соединить с полицией, а когда оператор ответил, прошептала: «Помогите мне». Трубку она положила на кухонный стол – полиция прибудет примерно в течение часа и найдет девушку.

На улице Эми достала две литровые бутылки растворителя, которые взяла из арсенала убийцы, и обильно полила им накрытое покрывалом тело Кристофера, пока ткань не впитала всю жидкость. Затем, отступив на шаг назад, зажгла спичку и бросила ее на покрывало, которое моментально вспыхнуло. Как только пламя охватило тело Кристофера, она резко повернулась и зашагала прочь – не было ни малейшего желания наблюдать, как огонь пожирает плоть на костях человека, которого она когда-то любила.