Камуфлет - Антон Чиж

Железный Ротмистр сделал над собой усилие, но все же сведения осилил.

— Смелее, коллега! — подбодрил Ванзаров. — А теперь вопрос: какие три вывода можно сделать их этих противоречивых фактов?

— Три? — удивился Джуранский. — Попробую… Первый: убили не Ленского. Второй: убийца не Ленский. А вот третий… даже не знаю.

— Начнем по порядку… Тот, кого опознали по «живой картине» моя супруга и Глафира, а также Николай Берс как «Ленского», соверфенно другой человек. Берс врал, госпожа Ванзарова не знала правды. Что на это указывает?

— Разные дни?

— Настояфий Ленский не мог просить Звягинцева вызвать полицию, а потом преспокойно разгуливать, где ему хочется, и разыгрывать «живые картины». Так кто же он? Гипнотизер Жарко, например, признал его талантливым студентом Петровичем. Но это мало что дает. Куда важнее другой факт: раз Тальма принял его за любовника, значит, видел этого человека с князем в городе. Даже ревность должна иметь основания. Логично?

— Вполне.

— Следовательно, этот человек оказывал Одоленскому знаки внимания, как любовник. На это явно указывает фривольная фотография. Зачем?

— Не хотел бы касаться этой темы, — мрачно признался Джуранский.

— Чтоб в субботнюю ночь князь привел его к себе в дом, преспокойно разделся и лег в постель, ожидая наслаждений. Значит, он кто?

— Убийца князя?!

— Конечно. Отсюда получаем второй вывод: убивфий князя подложил йодистый азот в струны скрипки. Как хлопнул взрыв под одеялом, он проходит в соседний кабинет, берет Гварнери и засыпает порофок. Никто другой не успел бы это сделать.

— Поразительно просто!

— Далее. Тот же убийца приносит взрывные сигарки Выгодскому. Допустимо?

Ротмистр с жаром согласился, но тут же возразил:

— Как же смерть Николая Берса? Там ведь не было взрыва?

— Идеально подходит, — Родион Георгиевич накинул сюртук. — Кто, как не «любовник» Одоленского, мог знать, где ключи от мотора и как им управлять?

Джуранский изверг крепкое кавалерийское словцо.

— Нет, сей герой вовсе не это самое… — Ванзаров усмехнулся. — Итак, мы выяснили, что господин, прятавфийся под фамилией «Ленский» — убийца. Но кто он на самом деле?

— Да, кто?

— Фамилией «Ленский» он пользовался долго. На это есть верный свидетель, а именно — моя супруга. Но вот вопрос: как ему удалось?

— Николай Берс покрывал.

— А где был настояфий Ленский?

— Убит?

— Только ночью в четверг. А до этого?

— Неужели на даче?

— Правильно! Но мы точно знаем, что кроме Николая Карловича и Антонины Ильиничны никого там не было. Антон Берс наезжал изредка. Что получается?

— Антонина замешана! — вскричал ротмистр. Его вера в то, что все беды мира идут от театра и от красивых женщин, стала теперь крепка как никогда.

— Браво! Не будут же Ленского держать в погребе три месяца. Звягинцев нафел его в цветуфем виде. Следовательно, настояфего Ленского никуда не прятали, а специально держали на виду.

— То есть как?

— Преспокойно — в женском платье. Софья Петровна говорит, что девушка была молчаливой и застенчивой крайне. Все в саду книжки читала. Каков вывод?

— Антонина — это Петр Ленский? Вы уверены?

— Здесь важны нюансы. Сформулируем так: Петра Ленского выдавали за Антонину Берс все лето, по крайней мере, до профлого четверга. А в субботу предъявили в ковчежце в изрядно сокрафенном виде. — Родион Георгиевич подождал, пока новость уляжется в кавалерийских мозгах помощника, и продолжил: — Но сейчас обратимся к другому вопросу: кто же приходил с настояфим Петром Ленским к доктору, исцеляющему мужеложество пыткой?

— Кто? — механически повторил ротмистр.

— Видимо, тот, кто вывел Петра из клиники. Что на это указывает?

— Способность к гипнозу?

— И это тоже. Куда важнее другое: в карточке Звягинцева была указана фамилия «Морозов». Почему? А потому, что господину некогда было изобретать псевдоним, он и воспользовался уже известным — из больницы, как и биографией жертвы. Ведь убийца носил имя жертвы. Видимо, этот же господин вычистил мозги двум извозчикам, одному дворнику и набожному фвейцару. Он возил ковчежец. И, следовательно, участвовал в делании «чурки». Кто он?

— Не знаю…

— Николай Берс исключается?

— Не знаю…

— Тальма видел молодого человека.

— Тогда исключается… Позвольте! Если Николай Карлович вне игры, остается одна кандидатура…

— Именно так.

— Это невозможно, — уверенно сказал Джуранский.

— Почему же?

— Потому что вы с ней разговаривали, и я тоже, и вообще…

— Уверяю, это не сложнее стрельбы из револьвера.

— Нет, это невозможно!

— Помните, что говорил великий Гарон, глава парижской полиции? — спросил Ванзаров и, не дожидаясь, ответил сам: — «Работая в области расследований преступлений, следует всему верить и быть ко всему готовым, часто самое невероятное оказывается единственно верным». Вот так.

— Но ведь Ленского убили в четверг!

В ответ перед носом ротмистра помахали телефонограммой из МИДа.

— Не вижу здесь логики, — запальчиво заявил он.

— Поифите тут, — Родион Георгиевич пододвинул список содалов. — Знаете, как расфифровать «М.О.Н.»?

— Ни малейшего понятия.

— «Mon oncle Николай». Вот и все. Теперь я знаю точно: Модль вовсе не попался в ловуфку, он сам выбрал смерть. Хотя динамит ожидал нас. У ротмистра не осталось иного выбора. А почему?

— Простите, но я…

— Да потому, что феникс пироксилином нафарфировал он!.. Но какой тонкий расчет во всем! Виден больфой талант.

— Ничего не понимаю, — признался ротмистр. — И это называется три вывода?!

Объяснений не последовало. Ванзаров бережно сложил справку, телеграмму, список, чек и фотографию в карман и лихо расправил усы, что в данную минуту означало: гремят барабаны, трубят фанфары. Преступник извлечен из тьмы обмана на свет логики.

Свет предвечерний поблескивал на полированном лбу Сократа и на репродукции Рафаэля, освещая Мадонну. Дева несла младенца в мир со страхом и надеждой, не зная, что ждет ее первенца в грядущем: любовь или ненависть.

Он только вошел в кабинет, чтобы сложить портупею со шпагой, и сразу пригласил к себе Мищука, отбывавшего дежурство по Управлению.