Пасьянс на красной масти - Кирилл Шелестов

— Не пойду, и все! — отрезала она. — Тебе надо — сам и иди!

— Странный какой-то разговор, — не спеша, заметил расположившийся напротив нее в кресле Храповицкий. — Может быть, ты объяснишь, в чем дело?

Она хотела огрызнуться, но, вскинув на него глаза, столкнулась с его холодным взглядом и осеклась.

— Да надоело, блин! — проворчала она. — Сам не знает, что хочет! Часа полтора уже с ним мучаемся! То танцевать стриптиз заставляет, то лесбиянничать! А сам, ну никакой! И ладно бы вел себя по-людски. А то матом орет! Дескать, мы во всем виноваты, что не можем его разогреть! Вот за сливками меня послал!

— За какими сливками? — поинтересовался Храповицкий, не сводя с нее строгого взгляда.

— Откуда я знаю, за какими! — воскликнула она чуть не плача. — Сказал, принесите сливок, намажете меня и слизывать будете! Мол, в Париже все так делают! Вот и мотал бы в свой Париж! Короче, Ленка там с ним осталась, а я сбежала! С понтом за сливками. — Не пойду я к нему, хоть убейте!

Не в силах выдерживать дальше взгляда Храповицкого, она уперла локти в колени и, наклонившись, спрятала в ладони лицо. Рыжие волосы рассыпались по плечам и рукам. Вся ее поза выражала отчаяние и упрямство.

— Что делать будем? — растерянно обернулся к Храповицкому Плохиш.

— Пусть берет сливки и возвращается! — невозмутимо ответил Храповицкий, ничуть не тронутый ее рассказом. — Разве есть другие варианты?

— Где я возьму эти сливки! — глухо выкрикнула она, не отрывая ладоней.

Плохиш почесал затылок. Было заметно, что он симпатизирует девушке.

— Вов, давай так поступим, — примирительно заговорил он. — Она останется со мной. Не возражаешь? А к Васе мы пошлем другую. Мало ли у нас этого добра! Слышь, ты это, — обратился он к Лене, все еще отчужденно сидевшей на диване. — Иди найди пару телок посимпатичней и пошли их наверх. Скажи только, пускай сначала зайдут на кухню и меда там возьмут. Медом будут его мазать! У меня тут меда немерено, — по-хозяйски пояснил он. — Мои пацаны местный рынок прикрутили, деревенский. А откуда в деревне покупатели! Денег-то нет ни у кого. Ну и забирают у барыг чем попало! Мед он тоже пригодится. Зимой. Пацаны простывают же на «стрелках».

— У меня там одежда наверху осталась, — скороговоркой сказала Лена, поднимаясь.

— Да черт с ней, с одеждой! — взвился Плохиш. — Завтра заберем!

Она бросила косой взгляд на Храповицкого и поспешно выскочила в зал, боясь, что Плохиш передумает. Храповицкий молчал, неодобрительно хмурясь.

— Да ладно тебе, Володь, — принялся уговаривать Плохиш. — Зачем на них давить! А то ездить перестанут.

— Они же не по любви ездят, а за деньги, — возразил Храповицкий, пожимая плечами. — Может, ты им платишь мало?

Вопрос прозвучал довольно резко. Плохиш заерзал.

— Нормально плачу, — неуверенно пробормотал он.— Их распускать тоже ни к чему. Кстати, Володь, ты мне только контингент не порти, а? — В его голосе зазвучала тревога. — Я имею в виду, много денег не давайте. А то вы там у себя привыкли. Долларов сто за ночь, и хватит! Разбалуются.

— Ну и жмот же ты! — усмехнулся Храповицкий, получив подтверждение своим подозрениям. — Уличные больше получают!

— Да перестань выдумывать! — оправдывался Плохиш. — Дело же не в деньгах! Сколько вон их по городу! Их ведь еще кормят, поят. Обращаются с ними по-человечески. К тому же мы не проституток привозим. Ты смотри, им такое не скажи! Слезы, знаешь, какие будут!

В этом Плохиш был прав. Я не помнил, чтобы кто-нибудь из девушек, приезжавших за деньги на наши вечеринки, считал себя проституткой.

— Сами-то возьмете кого-нибудь? — заботливо спросил Плохиш, переводя разговор и желая замять возникшую неловкость. — Не зря же их отбирали!

Храповицкий подумал. По его лицу было видно, что он еще не отошел оттого, что Плохиш заступился за девушку, осмелившуюся ему противоречить.

— Нет, наверное, — наконец лениво решил Храповицкий. — К кому-нибудь из своих поеду.

— Что, не понравились? — переживал Плохиш. Он явно уже был не рад, что вмешался.

— Да нет, нормально все, — смилостивившись, утешил его Храповицкий. — Просто у меня график. Последние дни догуливаю! Скоро семья приедет.

Девушек, подобных сегодняшним, он действительно брал редко, и только когда сильно напивался.

После его отъезда Сырцов тоже засобирался домой.

— Я бы остался, да жена скандалить будет, — пояснил он. — Она у меня ревнивая.

Ко мне вновь подсел Виктор. За последний час он, видимо, дозрел до какого-то решения в отношении меня.

— Поехали куда-нибудь, побезобразничаем! — предложил он. Он был в том градусе опьянения, который был ему необходим для его наиболее злых и наглых выходок. Наверное, благоразумнее было бы уклониться, но меня разбирало любопытство.

— Поехали, — согласился я беспечно. — Здесь мы уже все видели!

— Плохиш! — крикнул через стол Виктор. — Мы девчонок заберем, штук шесть-восемь? Не возражаешь?

— Берите хоть всех! — Плохиш широким жестом разбросал руки в стороны. — Для друзей последнее отдам!

Виктор кивнул Юле, которая давно суетилась между подружками, о чем-то с ними таинственно перешептываясь. Поручение, данное ей вскользь Виктором, добавляло ей значимости в глазах остальных девиц, и она важничала.

— Пошли скорее, девчонки! — зашипела на них Юля. Отобранный ею по своему усмотрению контингент из

нескольких девушек торопливо похватал сумки и, оправляя на ходу одежду, засеменил к выходу.

— Николаша, поедешь с нами куролесить? — предложил Виктор младшему Лисецкому. — Разомнемся чуток!

Николаша, который еще не знал опасности кутежей, затеянных Виктором, с готовностью вскочил и, пошатываясь, закосолапил следом. Все происходящее было ему внове, и он боялся хоть что-нибудь упустить.

— Пахом Пахомыча нужно прихватить! — вспомнил Виктор, когда мы уже выходили. — Куда ж мы без него?!

Он поманил пальцем охранников.

— Вытащите из-за стола Пахом Пахомыча, — приказал он. — И сажайте в свою машину. Только не надо его одевать. Пусть так едет.

Мы с Виктором расположились на заднем сиденье его довольно неудобного громоздкого «Хаммера». В отличие от Храповицкого, предпочитавшего элегантные автомобили со сглаженными формами, Виктор, подчеркивая свою любовь ко всему грубому и угловатому, ездил на огромных тряских машинах. Однажды он даже купил по пьянке в какой-то воинской части списанный за ненадобностью бронетранспортер. Но прокатиться на нем по улицам города у Виктора так и не получилось. Некоторое время бронетранспортер красовался перед входом в наше вооруженное агентство, потом нам позвонили из милиции, попросив не пугать граждан, и древнюю военную машину куда-то отогнали.