Страх (сборник) - Валерий Белкин

Несколько раз на неделе потом звонил в клинику, с нетерпением ожидая услышать улыбающийся голос. Занятия, как Вильгельм ни старался, не клеились. Ученик скучал, зевал, закатывая глаза, как засыпающая рыба. Часто просил просто поговорить, не для чего мучиться. Вильгельм терпел, не желая заставлять или понуждать, боясь вновь столкнуться с враждебностью. И все-таки однажды, не выдержав, заявил:

– Мне стыдно за тебя!

– А если стыдно, так не приходите, – Ян выжидающе посмотрел на учителя.

Вильгельм помолчал, затем, не торопя свои мысли, медленно, взвешивая каждое слово, рассказал Яну о своем бывшем друге. Как он был ему дорог, как делились они с Аликом книгами, мечтами. Как радовались друг за друга, как защищали друг друга и как расстались, не предполагая, что больше не увидятся.

– Почему же вы не встретились?

– Так судьба сложилась.

– Неправда, вы что-то недоговариваете…

Как Вильгельм и желал, устоявшийся ритм жизни нарушился, новая программа mein Windows заработала. Он пустился по детским тропам, которые в свое время не исходил, и теперь энергия задорной предприимчивости не покидала его.

На работе отметили вспышку плодотворности Herrn Hase. Коллеги с удовольствием обращались к нему за советом. Домашние удивлялись доброте и заботливости отца и мужа.

А он каждую неделю предвкушал следующую встречу.

Перед Пасхой поведал Яну историю Иисуса Христа,

знакомую еще от бабушки с детства. Закончив рассказ о распятии и о чудесном воскрешении, растроганный, опустился на стул.

И услышал:

– А зачем он себя подставил?

– Кто?

– Иисус.

Вильгельм с нескрываемым уважением посмотрел на ученика: сам он так вопрос о гибели Спасителя никогда еще не ставил.

С настойчивостью, ранее ему не знакомой, выпросил у жены еще одно воскресенье для Яна и повел его в ресторан, мечтая порадовать настоящей немецкой кухней. Ян за столиком, изучая меню, вопросительно взглянул на Вильгельма.

– Клиника оплатит! – успокоил Вильгельм.

Проскользнул юный кельнер с шоколадной косметикой на лице.

– О Господи! – Ян укоризненно покачал головой.

– Все нормально, он просто хочет быть красивым.

– От этого становятся не красивыми, а смешными.

– Я думаю, он просто потерял инстинкт сохранения собственного вида, – тихо произнес Вильгельм.

– Подождите, вы очень умный, но что это? – серьезно обратился Ян к нему.

Вильгельм замялся.

– Да говорите же, за кого вы меня принимаете!

– Ну ты настырный! Просто я сомневаюсь, что у него будет нормальная семья.

– Бабушка бы сразу умерла, если бы я такой пришел к ней.

Принесли еду, и разговор закончился. Мальчик ел небольшими порциями, аккуратно поднося салфетку ко рту, словно пряча съеденное. Его дети наслаждались едой открыто, не скрывая удовольствия от поглощения, поглядывая на других. Оба в мать.

– Странно, мы бабушек искренне любим лишь после их смерти, – удивился своим мыслям Вильгельм.

– Подождите, моя бабушка жива, и я ее не забываю, – Ян отставил еду и украдкой огляделся. – Какие здесь женщины!?

– Какие, не похожие на твою бабушку?

– Да нет, они странные, в штанах, причесаны по-мужски, голоса как из труб, и… и вот здесь, – он показал на свои грудь и живот, – очень, очень много всего здесь, словно что-то несут перед собой.

– Может, ты и прав, но это дело привычки.

– А ваша женщина?

– Моя? Нормально, не носит тут, – показал на живот.

Обвел, посмеиваясь, глазами зал и вздрогнул – у окна к ним спиной сидела его жена. Повинуясь какому-то инстинкту, он схватил Яна за руку.

– Что с вами?

Женщина встала, Вильгельм облегченно вздохнул – привиделось.

– Все нормально? – Ян недоумевал.

– Почти.

Ян задумался, а Вильгельма встревожила нелепость испуга.

Он не мог объяснить себе его причину, события перестали поддаваться логике. Грустно подумал, что вновь паренек не видит его. На что же он смотрит так часто? На что или на кого? Очевидно, ему никогда не разгадать этот взгляд, так все и канет в неизвестность.

– Мне кажется, – заговорил Ян, – когда человек рождается, у него на всем теле… – беспомощно улыбнулся. – Я не знаю, как сказать!

– Назови, я помогу!

– Ну нити у него, не всем видные, нежные, тонкие-претонкие. Тянутся ко всем, а их не замечают, и они отмирают, отпадают.

Вильгельм с изумлением откинулся на стуле.

– Я… у меня немного иные представления, но тоже печальные и…

Его оборвал зычный гневный голос.

– Мужчины так не поступают, мужчины так не поступают!

За руку к выходу из ресторана тащил за собой ребенка лет шести отец. Малец упирался, из джинсов выбилась белая рубашка с красными пятнами кетчупа. Заметив их взгляды, он насупился и прилежно засеменил за отцом.

– Вот так надо с нами… – Ян отвернулся.

Вильгельм позвал кельнера, расплатился, вышли.

– Вы… мне никто никогда так не помогал, как вы и бабушка.

Жена осведомилась, как посидели в ресторане. Пристыженный, ответил, что неплохо, но скучновато. Вечером поехали к знакомой Валентине на день рождения. Не успели войти, как на нем повисла именинница и принялась целовать. Чудом высвободившись из облака пряных духов, он выдавил:

Поднялся веселый гвалт. Сегодня, к радости Вильгельма, на праздник были приглашены только русские. По ритуалу, он здесь был душой компании. Ему нравились эти люди, бесшабашные и говорливые. Хозяйка благодарно иногда поглядывала на него. А у Вильгельма отчаяние, возникшее ниоткуда, ничем необъяснимое, цепко ухватило душу и не отпускало весь вечер.

В машине жена заметила, что у подруги уже год как живет молодой человек. Она выдает мужчину за племянника, как-никак старше него на10 лет. Ноот людей ничего не скроешь – и она погрозила кому-то указательным пальцем. Вильгельм улыбнулся наивной попытке жены за праведным судом скрыть обыкновенные зависть и досаду, но спорить не стал, мягко поправил – пусть живут, женщина в соку, в последнем, кто знает.

– Может, ты и прав, – повернулась к нему, – как вы все безбожно пьете! Кричите и пьете!

Неторопливо подошла очередная суббота.

Вильгельм проснулся неожиданно поздно, в доме была тишина. Впопыхах собравшись, выпив лишь чай, поехал в клинику. Чувствуя себя неловко, осторожно открыл дверь в палату.