Мемнох-дьявол - Энн Райс

– Они не стоят того, чтобы их повторять, – ответиля. – Это спор. И поверь, Дэвид, он напрямую касается меня. Как будто Бог идьявол спорят обо мне.

Я старался отдышаться и прийти в себя. Сердце болело ибилось слишком быстро – чересчур быстро для сердца вампира. Прислонившисьспиной к стене, я обвел взглядом посетителей бара: публика в основ–ном былаздесь среднего возраста – дамы в старомодных меховых нарядах и лысеющиемужчины, уже успевшие выпить вполне достаточно, чтобы вести себя шумно ибеззаботно и делать потуги выглядеть моложе, чем есть.

Пианист наигрывал какую-то популярную мелодию – кажется, избродвейского мюзикла, – печальную и очень милую. Одна из пожилых дамраскачивалась ей в такт и подпевала, беззвучно шевеля накрашенными губами ивремя от времени затягиваясь сигаретой. Она принадлежала к поколению, котороевсегда курило так много, что уже не могло отказаться от этой вредной привычки.Кожа у нее была как у ящерицы, однако в целом она производила впечатлениевполне безобидного и симпатичного существа. Да и все посетители казались мнетакими – безобидными и симпатичными.

А чем занята сейчас моя жертва? Он все еще наверху, сдочерью. Я слышал, как он упрашивает Дору принять от него очередной подарок.Кажется, речь шла о картине.

Этот человек готов был горы свернуть ради своей девочки, ноона решительно отвергала его помощь и подарки и не желала облегчить его душу.

Интересно, как долго остаются открытыми двери собора СвятогоПатрика? Сам не знаю, почему мне вдруг пришел в голову этот вопрос. Быть может,потому, что ей очень хотелось пойти наконец туда. Как обычно, она категорическиотказывалась от его денег, поскольку считала их «грязными». «Роже, – какраз в тот момент говорила она ему, – мне нужна твоя душа. А деньги дляцеркви я взять не могу, потому что, они нажиты преступным путем. Это грязныеденьги».

На улице шел снег. Звуки пианино стали громче, настойчивее,ритм их ускорился. «Фантом-опера» Эндрю Ллойда Уэббера – музыка, созданнаяталантливым композитором в период наивысшего творческого расцвета.

Из холла вновь донесся какой-то шум. Я резко повернулся в тусторону и прислушался. Потом вновь перевел взгляд на Дэвида. Мне показалось, явновь слышу чьи-то отдающиеся эхом шаги, те самые, которые повергали меня внеописуемый ужас. Я был уверен, что это они. Меня охватила дрожь.

Неожиданно все стихло. Я не услышал никаких голосов. Ипосмотрел на Дэвида.

– Лестат, да ты окаменел от страха! – В голосе Дэвидаслышалось искреннее сочувствие.

– Дэвид, послушай, мне кажется, дьявол пришел за мной. Мнекажется, я вот-вот отправлюсь в ад.

Он буквально лишился дара речи. Да и что мог он сказать? Чтов такой ситуации говорят друг другу вампиры? Что, например, мог бы сказать яАрману, который старше меня на триста лет и во сто крат порочнее, приди он комне и заяви, что за ним пришел дьявол? Наверное, только посмеялся бы над ним иотпустил какую-нибудь злую шуточку типа того, что он вполне заслуживает такой участии встретит в аду много знакомых из нашего племени, обреченных на особые муки,гораздо более страшные, чем когда-либо доводилось испытывать любому проклятомусмертному.

– Боже всемогущий! – едва слышно прошептал я исодрогнулся.

– Ты сказал, что видел его?..

– Не знаю, не уверен… Я был… где-то в другом месте… Впрочем,это не важно. Кажется, снова в Нью-Йорке… Да, здесь, с ним…

– С жертвой?

– Да, я следил за ним.

– Он проворачивал очередную сделку в какой-то художественнойгалерее. Он опытный контрабандист. Особенность его натуры состоит еще и в том,что он большой ценитель красоты и предметов искусства древности. В этом смыслевы с ним очень похожи. Знаешь Дэвид, когда я его наконец убью, непременнопринесу тебе что-нибудь из его сокровищ.

Дэвид промолчал, однако я видел, что ему неприят–на самамысль о краже ценностей у человека, который пока еще жив, но уже приговоренмною к смерти.

– Средневековые книги, кресты, ювелирные из–делия, реликтыдревности и церковные реликвии – вот лишь неполный перечень предметовискусства, интересовавших этого человека, – продолжал я. – Он скупалбесценные статуи и изображения ангелов и святых, украденные во время Второймировой войны из храмов Европы. Наиболее ценные из них хранятся в его квартирев Верхнем Ист-сайде. Существование этой квартиры – самая большая его тайна.Именно страсть к коллекционированию, как мне кажется, заставила его статьнаркодельцом, и деньги, полученные от торговли наркотиками, служили лишьсредством к достижению цели. У кого-то имелось то, что очень хотелось иметь емусамому. Не знаю, так, наверное, все происходило. Я пытался читать его мысли, ноэто занятие быстро меня утомило. Он порочен. В его реликвиях нет никакой магии.А я отправляюсь в ад.

– Не торопись, – откликнулся Дэвид. –Наблю–датель… Расскажи о нем поподробнее. Что именно ты видел?

Я молчал, ибо заранее боялся этой минуты. То, что мнеявлялось, я не пытался определить даже для себя самого. Однако нужно былопродолжать. Ведь я сам позвал Дэвида и попросил его помощи. И теперь он ждал объяснений.

– Это произошло на Пятой авеню. Он, моя жерт–ва, ехал вмашине, направляясь в центр города – в свою тайную квартиру, где хранилисьсокровища.

Я знал, куда он собрался, и просто шел по улице, ничем неотличаясь от прогуливавшихся тут же обычных смертных. Возле одного из отелей яостановился и решил зайти, чтобы полюбоваться цветами. Ты же знаешь, в любомприличном отеле всегда есть цветы. И когда зимой на душе становится совсемтошно, можно заглянуть в какой-нибудь из них и насладиться ароматом шикарныхлилий.

– Да, это я знаю» – с тихим вздохом равнодушно отозвалсяДэвид. – Знаю.

– Я стоял в холле и смотрел на огромный букет. Мне вдругзахотелось… как бы это объяснить… захотелось оставить какой-нибудь подарок, чтоли… как в церкви… для тех, кто составил такой прекрасный букет… в общем, что-тов этом роде. Затем я подумал, что лучше будет, пожалуй, сначала убить моюжертву, и вдруг… Клянусь, Дэвид, все так и было.