Амалия и Золотой век - Мастер Чэнь

Да, но здесь, наверное, надо бы сказать, из какого места я слушаю этот свисток. У меня офис в Интрамуросе! Через два квартала от Августина! На второй день после приезда в город!

История эта по-своему странная, и в ней надо немножко разобраться, просто на всякий случай, подумала я, бросая пачку газет и журналов на широкий стол у окна. Мой вид из окна: глухая стена из побеленного когда-то камня, за ней верхушки пальм и манговых деревьев, какая-то крыша, потом выясню, что еще там, за стеной, есть. На деревья эти, впрочем, смотреть можно бесконечно, их листва чуть движется на нервном ветерке, они успокаивают.

Итак, мой стол, он на возвышении — контора устроена по местным обычаям, когда посетитель входит по старым ступенькам с улицы, попадает в приемную, довольно большую, там может сидеть один человек (как у меня), а может и несколько. Он называет свое дело, и его ведут как бы вверх. На одну ступеньку (как минимум) или несколько, на этакий балкончик, насест. В любом случае главный человек в офисе сидит выше прочих и за остальными наблюдает.

В моем случае это две ступеньки вверх по довольно вытертым доскам твердого дерева. Можно закрыть ширмы и превратить мое пространство в изолированный кабинет. Лучше этого не делать. Потому что мне иногда надо перекликаться с Лолой.

Боже мой, эта Лола. Самое невероятное из всего, что со мной пока случилось. Эдди Урданета, конечно, местный житель, а вся Азия знает, что обещание для них — это форма вежливости. Но Эдди другой, он пылает бешеной энергией. И вот результат.

«Манила-отель» телефонизирован полностью. На коммутаторе сидит загадочная, никем не виданная во плоти Элли и соединяет всех со всеми. Видимо, она не одна, но почему-то все обращаются к этой «хелло-герл» именно как к Элли, и она (или они?) не спорит.

Утро, и довольно раннее, началось со звонка Элли, которая соединила меня с портье.

— Госпожа де Соза, к вам посетитель. У нее записка от…

Пауза, какие-то слова вполголоса.

— От господина Эдуардо Урданеты. Я должен вам передать слова «человеческий ресурс».

Боже мой. Хорошо, что не макет галеона. Но, с другой стороны, я уже проснулась и даже позавтракала, а раз так…

— Хорошо, я сейчас спущусь.

— Ваш посетитель просит позволения подняться к вам, — прозвучал заготовленный, похоже, заранее ответ. — Я попрошу Джима сопроводить ее.

А почему? Почему ей надо подниматься наверх?

Далее я увидела в дверном проеме абсолютно круглые глаза Джима — это что, ужас или восторг? — а потом и ту, что стояла за ним.

Влюбиться в женщину, да еще прямо с утра, было бы с моей стороны очень странно. Но первые мысли были именно такие. Ладно уж, если влюбился бы Джим. Ему — в самый раз.

Я была в этой стране пока только в одной церкви, правда, в самой старой, но еще успела проехать по паре улиц, увидеть алтари и изображения — они здесь везде. И везде похожи.

Их Богоматерь — совсем девочка, почти ребенок. Чистая, тонкая, хрупкая красота, кожа из фарфора, склоненная голова с тонким носом, полудетская улыбка над святым младенцем.

Вот сейчас нечто подобное сидело передо мной и не предпринимало попыток о чем-то заговорить. Конечно, это очень местная богоматерь, с нежно-шоколадным оттенком кожи, нос мог быть еще тоньше, но испанская кровь здесь явно победила все прочие.

Она сидит и ожидает от меня каких-то слов — по поводу ее внешности? Или по поводу скромной блузки и темной юбки? Она еще сообщила, что ее зовут Лола. Просто Лола. И отдала записку.

«Дорогая Амалия, — писал Эдди, — могу во всех смыслах рекомендовать эту молодую леди на роль помощника, секретаря, стенографистки — что угодно. Ее образование — для женщины — вполне позволяет ей играть эту роль. Могу поручиться за ее надежность. Чувствуйте, впрочем, себя свободной делать какой угодно выбор и на какое угодно время».

Интересно, откуда такая скорость. Она что, поджидала где-то в углу отеля, пока Эдди беседовал с американцами и со мной? Тогда вокруг нее собралась бы небольшая толпа. Или она настолько богата, что у нее в доме есть телефон? Или он беседовал с ней глухой ночью? Ситуация, скажем так, понятная. И что здесь, собственно, удивительного? И плохого?

— Меня вы можете называть Амалией, — разрешила ей я. — Эдди пишет что-то насчет вашего образования? Расскажите.

В конце концов, если я и правда собираюсь заниматься здесь человеческими ресурсами — а у меня уже сформировались кое-какие мысли на этот счет, — то образование как раз то, с чего мне надо начинать.

— Мадам Амалия, — вежливо начала девочка, — я была интерном в Коллегио де Санта Роса на Калле Солана, возле церкви Санто-Доминго.

— Монастырская школа? — вмешалась я. — С этого и я начинала у себя дома. Галереи с колоннами, сад, в котором стояла статуя Богородицы — так?

— Да, — осторожно кивнула Лола. — Классы по утрам, днем испанский, обязательно. Потом фортепьяно, вокал. Вышивка, живопись, изготовление цветов. Стенография. И еще я была в Институто де Мухерес полтора года.

И, кроме цветов и живописи, ее научили относительно хорошему английскому, отметила я мысленно. Скажем так, достаточному.

А еще она боится, боится сказать лишнее слово. А еще она знает, что красива, но как этим пользоваться в разговоре с женщиной, старше ее более чем на десять лет — неясно. Или знает, что лучше не пользоваться, а что тогда делать? Понимает, что если ей просто повернуть голову… и молча посидеть вот так, изображая девушку с серебристого экрана Голливуда… то перехватывает дыхание, хочется замолчать и смотреть на это чудо, смотреть, смотреть. А вот потом, если ты женщина и посмотрела на чудо достаточно долго, начинает хотеться совсем другого. Сделать так, чтобы эта фарфоровая статуя делась отсюда куда угодно, в церковь, картинную галерею. И сидела там без движения.

Но, с другой стороны, могу я предположить, что если сейчас дам ей небольшой задаток жалованья и назначу испытательный срок, то она с задатком растворится в воздухе? Ну, скорее нет. Эдди все-таки Урданета, и… А Урданета ли? Но вряд ли кто угодно будет устраивать пресс-конференции в «Манила-отеле». И если задаток будет совсем маленьким, для меня по крайней мере, в качестве урока по части человеческих ресурсов, это в случае чего не такая и потеря…

— Очень хорошо, Лола, — осторожно начала я. — Но здесь есть проблема. Я всего лишь второй день в Маниле и еще не нашла себе контору. Мне нужен будет в ней помощник, да, но придется подождать несколько дней. И если вы будете мне звонить по утрам, я буду оставлять сообщения.

— Никаких проблем, я буду приходить в отель каждое утро, — мгновенно среагировала Лола.

Так, у девочки дела совсем плохи. А телефона нет. И она не догадалась, что это лучше скрывать.

— Хорошо, тогда на сегодня достаточно, — сказала я. — И мне было очень приятно познакомиться.

Лола продолжала молча сидеть. Ну, чуть пошевелилась и снова замерзла в неподвижности.