Не для тебя моя роза цвела - Алёна Русакова

– Аа-а-а-а! Мама, что вы наделали!

– А что мы наделали?

Людмила Борисовна сняла с вешалки дочкину дубленку и накинула ее Вере на плечи.

– Он… Он ушел! Мама! И вряд ли вернется!

Демид начал помогать «маме» и принес Вере сапожки.

– Так на кой он тебе, Верунь? Ты же всё равно ему каждый день отказываешь, – заглянул в глаза Веры мужчина.

– Вы… Вы не понимаете! – текла тушь по щекам Веры. – Мы… Мы так играли!

Людмила Борисовна застегнула на доче дубленку и нахлобучила на голову Веры шляпку-таблетку.

– Хватит уже играть, доча. Большая уже, замуж пора. Айда домой. Дома отец порося режет, кишки некому мыть.

***

Вера плакала, ее плачущую вели домой под руки Демид и Веркина мама.

– Я не могу. Я погибну тут, среди невежд-маргиналов, как в мусорке роза, – тихонько выговаривала плача Вера.

– И что, – тихонько успокаивала ее мать. – Я тоже в молодости о прынце мечтала. А пришлось за твоего отца выходить. Ничо, живём же, тебя вон какую родили.

Троица остановилась, когда рядом остановилась машина. Громадный джип. За рулём – всё тот-же лысый.

– Вера, – открыл он окно. – И всё же в последний раз смею просить вас поехать со мной на свидание.

Пока мама Веры и Демид приходили в себя и переключались на ситуацию, Вера воспряла и поправив на себе свою шапочку-таблетку, поцокала на каблучках прямо к машине. Рассудив, что из-за гордости своей может «на бобах» остаться.

–Да согласна, согласная я давно! – торопливо выкрикнула она, скрылась в авто и хлопнула дверцей.

– Вж-ж-ж-ж-ж, – умчался джип.

– Чтой то? – осталась стоять мама Веры.

Демид же издал губами «пукающий» звук.

– А всё, маман, свадьбы ня будет! Ишь что дочь ваша выкинула!

Во дворе Скворцов учил мальчишек Зины дрова пилить. Стоял хохот. Сама Зинаида пекла в доме пироги.

– Скворцов! – вошла во двор бывшая свекровка Зины. – Опять мальчишек моих эксплуатировать взялся? Переломился что ли бы, если сам все перепилил? Так и знала, что за тобой глаз да глаз нужен! Конечно, детки ж неродные, чего их жалеть!

Отчихвостив как следует "зятя", женщина прошла в дом.

– Зина!

– Да, мамочка.

– Твой то! То есть зятюшка мой, мальчишек мучает!

– Что вы мамочка, Кирюшка и Сёмка сами Сашке помогать напросились. Никто их не заставляет, а я рада даже. Чему то, да учатся.

Женщина разогнулась, достав из духовки противень с пухлыми пирогами. Большой ее живот было не скрыть.

На стене висел свадебный портрет Зины и Скворцова.

– Чего меня не дождалась пироги печь? – обиделась Ирма. – Уже ведь на сносях, нельзя так утомляться.

Беременная Зина переложила пироги на большую тарелку. И подошла к Ирме.

– Как там ваш сын?

– А, все также. Все прыгает, – махнула рукой гостья. – Как Верка-соседка замуж за городского укатила, все кричал, что отомстит ей и на городской женится. Вот что за опилки в его голове? Нет. Не могу больше вкладывать в него свои материнские чувства. У меня есть Кирюшка, есть Семочка. А он пусть как хочет. Ведь ты же меня не выгонишь?

– Вас то? Да вы что, – улыбнулась Зина. -Вы моя единственная свекровь.

– То-то же, – улыбнулась Ирма. – Мужья бывшие бывают, а свекрови – нет.

И все было бы хорошо, да только муж загрустил. Вера с чувством сыграла для него Шубертовскую «Аве Марию» на пианино, а он чуть не расплакался.

– Может ты расскажешь мне, что случилось? Почему в последнее время на тебе лица нет? – перестала играть Вера.

Тот поглядел на нее взглядом умирающего лебедя.

– Понимаешь, Веруня… Брак с тобой – это нечто конечно. И я бесконечно счастлив. Но… В своей холостяцкой жизни, ну то есть до нашей свадьбы, я встречался с друзьями. Мы каждую пятницу виделись в баре. Друзья и сейчас там сидят, просто ты… Ты же меня туда не отпустишь. Вернее, обидишься, если я пойду в бар.

Женщина повела плечиком и поглядела на мужа:

– Ну что ты, Ванечка. Я не обижусь и с удовольствием схожу с тобой в бар тоже.

Мужчина потерял дар речи.

– Ты… Ты не понимаешь, Веруня, – деликатно зачастил он. – Тебе в бар нельзя. Там у нас чисто мужская компания. Ну что тебе делать за столиком, где соберутся одни мужчины? А с тобой мы лучше в ресторан сходим. Но – завтра.

Вера фурией оглянулась. Гневно загорелись ее глаза:

– Я не хочу в ресторан! – топнула она ногой, – Не хочешь меня в бар брать, значит и сам туда не пойдешь!

***

После того разговора супруг Веры совсем загрустил.

Жизненная энергия словно вытекала из него с каждым днем. Нет, он также дарил ей цветы и подарки, носил на руках и в любви признавался. Да только так квело, как из-под палки, что сердце у Веры защемило.

«Нужно найти какой-то выход. Посоветуюсь с мамами».

Свекровь, как и мама, строго-настрого запретили Верочке отпускать мужа в злачное место.

– Теперь он женатый, остепениться должен. И так прыгал кузнечиком до своих сорока пяти лет. Так что никаких баров, пусть привыкает к семейной жизни! А ты с ним пожестче, Верочка. Мужчине нужен контроль после свадьбы, а то распоясается.

…Близилась очередная пятница. И Верочка устала наблюдать кислую мину мужа. Тот, как специально ходил теперь с потерянным видом, словно жизнь не мила.

И она нашла гениальный, как ей показалось, выход из положения.

– Зачем тебе в бар, Ванечка? Без него то совсем нельзя? Ну хочешь, позовем твоих друзей к нам. Сидите на кухне. Я ж не против.

– Правда? – засияли глаза мужчины.

– Конечно! Я приготовлю такие блюда, что вы просто пальчики хором оближете. В баре вас разве вкусно покормят?

– Но ты оставишь нас одних, Вера! – поднял пальчик Иван. И лысина его заблестела в свете лампы.

– А… А куда я пойду? – удивилась Вера.

***

Мамы хором посоветовали Вере не покидать дом с гостями.

«Еще чего не хватало! Кот из дому, мыши в пляс? Вот так и происходят разводы! Ты наври ему что уйдешь, сама в другой комнате сядь. Так всё-таки под контролем. А то по пьяному делу же накуролесят!»

***

Вера спокойно играла себе на пианино, а мужчины сидели в кухне.

– Ты извини конечно Ванька. Но в баре то лучше, – после двухчасового прослушивания классической музыки, разбежались друзья.