Рижский бальзам на русскую душу - Дария Юрьева

– Наши старания включиться в международный бизнес по купле-продаже материалов, не увенчались успехом,– последовал ответ,– но какой-то опыт нами приобретен. Покувыркались и ладно. Не у всех сразу получается результат. Безрезультатная работа, осуществляемая с утра до ночи, приостановлена и осмысливается. Меня предупреждали, что с кондачка, как говорится, ничего не получится, и что торговлей, как и проституцией, следует заниматься с четырнадцати лет. Хлесткое выражение о необходимости начинать бизнес с 14 лет, претендующей на аксиому, выглядит спорным, но я не унываю. Основы финансов я учил не по учебникам. Бизнес, укладывающийся в простые схемы, мне знаком с детства. Я знаю, что достаточно приобрести по минимальной цене валюту и сдать ее нуждающимся в долг по максимальной цене или приобрести товар по низкой цене и быстро избавиться от него с барышом. Как правильно оформить сделку, функция не моя, а бухгалтерии, где сидят профессионалы. В их задачу, входят заботы о бумагах, которые должны быть в полном порядке. Моими учителями были герои, описанные в проштудированных в юности книгах. Теодор Драйзер в романе «Финансист» на примере Фрэнка Алджернона Каупервуда описал, как совершаются коммерческие авантюры. Больше изучать нечего. На четырнадцатом году жизни, в возрасте, с которого следует начинать заниматься торговлей, Фрэнк, заручившись поддержкой банковского служащего в лице отца, что обошлось ему в десять процентов от выручки, приобрел на аукционе семь ящиков кастильского мыла и продал его бакалейщику с выгодой в тридцать долларов. Подобные сделки, считавшиеся ранее спекуляцией, теперь именуется предприимчивостью. Сейчас, когда я вижу мыло, то есть, когда слышу о выращенных несметных тоннах хлопка, которые некуда деть, или о перепроизводстве цитрусовых, бесславно уничтожаемых бульдозерами, чтобы удержать высокие цены, у меня появляется желание помочь производителям и купить товар за бесценок. Крупных сделок пока совершить не удалось, но мелочи обнадеживают. Для поддержки штанов, когда ресурсы семьи на исходе, я заряжаю караван грузовиков, доставляющих дешевый чай из Москвы в Научный Городок. Этим я занимаюсь в трудные часы жизни. То, что я начал бизнес в зрелом возрасте, меня совсем не смущает. Торговлей мозгами я занят с раннего возраста.

Михаил считал, что не существует дешевого чая. Дешевый чай, также как контрабандные сигареты и паленая водка, связанные с криминалом и личным обогащением, развинчивают государственные интересы и должны резать слух.

Чтобы узнать подноготную, следовало поучаствовать в одной из операций по продаже чая.

– Когда намечается поход следующего каравана, груженного чаем? – спросил Михаил.– Я бы принял в нем участие.

– Чтобы безбедно просуществовать летом, мой караван должен выйти из Москвы поближе к весне. В мае я перебираюсь на дачу, которая превращается в офис. Там прекрасно. Я могу часами наблюдать, как появляются листочки на кусте смородины или как распускаются цветки роз. Ничего более волшебного мне не приходилось видеть. Летом с садового участка осуществляется руководство акционерным обществом, занимающимся, в основном, автоматическими системами управления.

Рука Виталия потянулась к бутылке, чтобы налить следующую стопку. К распитию спиртного в рабочее время его жена не осталась равнодушной.

– Остановись,– предложила она,– еще не вечер. После перерыва нужно идти на работу, да и Михаилу следует оставаться в форме. В институт он приехал, как заграничный гость.

– Пригубим еще по одной стопке, и будет две,– сказал Виталий, разливая содержимое бутылки.

– Сколько бы он не выпил, у него всегда, по подсчетам, шла вторая рюмка,– пояснила Ксения, порывающаяся встрять в разговор. ,. Она, еле сдерживаясь, замолчала, предоставляя мужчинам выговориться, считая, что им есть, что сказать. Ей давно хотелось расспросить, как живет Михаил в Риге, как устроился и как чувствует себя Катерина, ее подруга, с которой подружилась настолько, что над Ксенией подсмеивались друзья, заприметив, что как только муж уходил из дома на работу, она появлялась на пороге его квартиры. Ей нравилось находиться рядом с Катериной, слушать бесконечные разговоры о Риге, пить кофе и рассуждать, чем дышит институт, в котором работают мужья. Михаил подозревал, что, если надолго оставить их одних, ее и Катю, она станет первой, кто развеет мифы об озере Бисерово и царских кружевницах, вышивающих бисером, и восстановит справедливость. Впрочем, он ничего не имел против реальностей в общении женщин.

Обеденный час был на исходе.

– Через десять – пятнадцать минут, заканчивается перерыв, и вам следует поспешить,– сказала Ксюша.

– Мы успеем выпить и закусить,– ответил муж.– Спешить некуда. В институте – безвластие. Виктора Ивановича «уходят», а на место директора – заступает его заместитель по науке. Когда происходит смена власти, до нас никому нет дела. Ничего не случится, если мы немного запоздаем.

– А следопыт?– спросил Михаил.– Он всегда на посту и, затаившись в кустах, с секундомером в руках засекает, когда ты появишься на рабочем месте.

– Его тоже нет. Он уволился из института и перешел работать начальником смены на химкомбинат. На новой работе он положительно зарекомендовал себя, добившись расположения коллектива. Его уважают. Там, все четко запрограмировано: пришел утром в восемь, ушел вечером в пять, изготовил положенную продукцию, то есть, выполнил план и получил квартальную премию.

– Время течет,– сказал Михаил,– и многое меняется. Мне пришло сообщение, что ушел Сема. Жаль, что я не сумел приехать проводить его в последний путь. Не успеешь оглянуться, как прожита жизнь.

– Мы постепенно стареем,– сказал Виталий.– Корифеи уходят. За ними незаметно пойдем и мы. Уже начался отсчет нашего поколения. Какими бы мы ни были:хорошими или плохими, злобными или святыми, успели ли что сделать или не успели, все уйдем. Сема ушел первым. При жизни он выглядел одиноким, как бы, живущим в вакууме, без родных и близких. Ты бы видел, сколько сбежалось родственников после его похорон. Кто бы мог подумать! На очереди Виктор Иванович. Дни его сочтены. Директор, привыкший держать институт в руках, долго не протянет. Ему, отлученному от института, замурованному в четырех стенах квартиры дома, не по нутру сидеть без дела.

Ксении не понравилась затронутая тема и она попробовала направить разговор в другое русло.

– Не заводись,– остановила она мужа.– У тебя все впереди:и работа, и я, и дети. Лучше подумай, что произойдет в институте после смены руководства.

– Там все катится по накатанной дорожке вниз,– ответил муж и стал рассказывать служебную историю.

Утром в кабинет директора института бодрой походкой вошел заместитель Лев Сидорович, которому разрешалось входить без доклада. Он сел на стул по правую сторону стола и стал сосредоточенно доставать документы из папки. Виктор Иванович догадывался, о чем пойдет разговор. Во время празднования семидесятилетнего юбилея, вместе с правильными речами о здравии и успехах, ему намекнули о необходимости подготовки кадров для замены. Директор на эти намеки не прореагировал. Должных кандидатур он не видел или не хотел видеть. С годами намеки превратились в требование. И вот, решающий час настал. Лев Сидорович ознакомил директора с решением Коллегии о снятии его, директора, с должности и на словах объявил, что в министерстве ждут заявления об уходе по собственному желанию, чтобы назначить заместителя директора, а именно Льва Сидоровича, новым директором. Виктор Иванович давно был согласен подать в отставку, но не видел достойного преемника, способного занять его должность. В первую очередь, это относилось к ставленнику министерства Льву Сидоровичу, преуспевшему в организационной работе. Заместитель не тянул на флагмана науки, но делать было нечего. Виктор Иванович вспомнил своего предыдущего заместителя по науке Владимира Петровича, перебравшегося в Москву и оказавшегося с годами идеальным руководителем на новом месте. Как жаль, что он покинул Научный Городок!