Пугачёвщина. Что это было? К 250‑летию пугачевского бунта - Андрей Валентинович Болдырев

гор в районе Верхних Кигов, Михельсон должен был следовать либо на север к Красноуфимску, либо уже на юго-запад к Симскому заводу. Преследовать Салавата по пути к Красноуфимску и выдвинуться к Симскому заводу невозможно. На карте это прекрасно видно (см. рис. 30).

Рис. 30. Путь на Красноуфимск

Географией местности, где происходили события, историк событий не владеет.

Допустим, ошибки в географии России Н. Ф. Дубровина можно списать на пробелы в обучении в Полоцком кадетском корпусе.

Интересное совпадение: Полоцк до 1820 года – центр российского иезуитства с его Иезуитским Коллегиумом. Одно из удивительных достижений иезуитов, это способность смотреть на вещи одним глазом: здесь вижу, а тут нет. И конечно, в умении «домысливать» реальность. А зачем ездить на Урал, где разворачивались события, если можно ненужное домыслить, то есть сочинить в жанре литературного вымысла.

Допустим, «забытых» старообрядцев и отрицание иностранного влияния (об этом ниже) можно списать на заказ. Но куда списать противоречия в собственной логике работы? Вот автор пишет, что 15 мая Михельсон узнал о приближении Пугачёва к Коельской крепости.

Фото 32. Фрагмент книги Н. Ф. Дубровина

Но буквально на предыдущей странице Н. Ф. Дубровин пишет, что Пугачёв направился к Коельской крепости после разгрома под Троицком, т. е. после 21 мая. И там наткнулся на отряд Михельсона.

Фото 33. Фрагмент книги Н. Ф. Дубровина

Получается, когда Пугачёв двигался с боями вдоль Уйской укрепленной пограничной линии, по направлению от Верхне-Яикской к Троицкой крепости, то есть с запада на восток, практически по широте, и явно не знал, что будет разгром от Деколонга и придется убегать в сторону Челябинской крепости, Михельсон 16 мая выступил на юго-восток и двинулся «на встречу», уже «узнав о приближении Пугачёва к Коельской крепости».

То есть в работе Н. Ф. Дубровина нет не только историографической логики, но и, например, ответа на серьезнейший и очевиднейший вопрос: зачем самозваный Пётр III пошел не на Москву и Петербург, возвращать «отнятый трон», а двинул в противоположную сторону и дошел аж до Троицка!

В работе нет и внутренней логики. Он фиксирует прибытие в Казань Михельсона и фиксирует взятие Белорецка Пугачёвым. Неужели эти события не связаны? У Дубровина не связаны, а по логике событий – несомненно: власти поняли, что зона интересов Пугачёва именно Урал, а не Волга, поэтому Михельсон ускоренно двинулся именно на Урал.

Удивляет невнимание, с которым военный историк Главного штаба Российской империи подошёл к описанию следствия по делу Пугачёва. Буквально несколько абзацев. Причём главное место в нём занимает упорное утверждение, что в пугачёвщине не было иностранного участия. А ведь это самое подозрительное в трехтомнике: в конце третьего тома настойчиво, навязчиво повторяется, что иностранного влияния не было – а во всех трех томах вопрос отсутствует! Зачем нам ввинчивается вывод – без доказательной базы в самом тексте?

Фото 34. Фрагмент книги Н. Ф. Дубровина

Приводятся показания Пугачёва, что он иностранной помощи не имел. Приводятся показания Творогова, Почиталина, Горшкова, Шигаева, Мясникова, что иностранцев они не видели. Также приводится вывод комиссии, что были задействованы только яикские казаки. Что уже вызывает сомнения. Даже у Дубровина башкиры упоминаются гораздо чаще казаков. Да и то, что поляки и французы пусть в небольшом количестве, были вокруг Пугачёва, сегодня историками доказано. Значит, Творогов, Почиталин, Горшков, Мясников и сам Пугачёв – врали. А значит, приводить их «показания» как аргумент в научных работах не имеет смысла.

Теперь уже точно научно установлено на основании документов от наших различных иностранных послов, что иностранцев, служивших в армии Пугачёва, было достаточно: это и турки, и французы, и поляки, и немцы. Да, в небольшом количестве, но военспецов много и не надо. Следовательно, ещё раз подчёркиваем, что Пугачёв и пугачёвцы врали, когда говорили, что иностранцев среди них не было. А врали они не только по той причине, что врали всегда (Пугачёв даже царем себя называл, но мы почему-то здесь ему не очень верим), а врали из психологической самозащиты. Когда ты идешь на бунт как бы за какие-то народные интересы, или за интересы казачества, или просто считая, что царица Екатерина сидит на троне незаконно, и в этом смысле она не больше достойна трона, чем ты, то есть она такая же самозванка, собственно говоря, как и ты, – это одна история. Но когда ты сотрудничаешь с иностранцами, то ты в глазах народа в любом случае предатель, какими бы благими целями ты ни прикрывался. Поэтому признаваться в этом предательстве никто никогда не будет. А на другую причину мы указывали выше. Был резон у Пугачева молчать и не сдавать никого, потому что надеялся он и ему обещали, что в последний момент его помилуют, если никого не сдаст. А если попытается сдать – то все равно не поверят, оговоренные скажут, что «под пытками всех оговаривает, а доказательств-то нету». А их действительно не предъявить, разговор к делу не пришьёшь…

С чего автор взял, что Пугачёв сказал правду? Что с того, что при нём не видели иностранцев? Аргумент «иностранцев не видели» выглядит откровенно слабым. Неужели французские, датские, британские, турецкие спецслужбы будут присылать своих представителей в парадных мундирах с орденами, которые будут громко, на «басурманском наречии» требовать толмачей, так как по-русски не разумеют? Это что-то в духе: «Ничто так не выдавало Штирлица, как волочившийся за ним парашют». Не находите?

И потом, если Пугачёв был марионеткой, о многих решениях и «спящих» агентах просто не мог знать! Сама линия поведения показывала, что он почти всегда действовал по внешним приказам – источников которых он мог и не знать. Особенно на Урале, где он ни разу не был, территории не знал, людей не видел. Там его явно вели извне.

Настораживает назойливость, с какой отрицается иностранное влияние в пугачёвщине. Это как задержанный хулиган в полицейском участке кричит, надрываясь: «Не был я в переулке! Не был! Не был! Не был! Не бил гражданина. Не бил! Не бил! Не бил!» И это в контексте династического реванша Ольденбургов на Русском Троне в 1881-м году наводит на тёмные мысли об откровенном заказе и выглядит, скорее, поводом для углубленного расследования.

Наконец, искреннее недоумение вызывает завершение работы, которая, напомним, претендует на научность. Любая, даже самая малозначительная научная работа завершается разделом «Выводы». А где выводы здесь? Нет, кроме