Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

совершенно забывать свою профессию, тогда как во Франции в 1744 году не нашлось и одной пятой опытных офицеров. Это превосходство Англии поддерживалось и увеличивалось внедренной в ту пору практикой блокады военных французских портов немалыми силами; французские эскадры, выходя в море, сейчас же видели сравнительную невыгоду своего положения в отношении практического искусства. С другой стороны, требования торгового мореходства в Англии были так велики, что при всей многочисленности матросов война застигала их рассеянными по всему миру, и часть военного флота всегда была парализована за недостатком команды. Постоянная практика обеспечивала выработку у матросов хороших морских качеств, но отсутствие необходимого числа людей в данном месте в требуемый момент должно было возмещаться неразборчивым экстренным набором, через который в военный флот попадали слабые и больные, печально понижая качества целого состава. Для того чтобы ясно представить себе свойства личного корабельного состава в те дни, надо только прочитать описания экипажа, посланного к Энсону, который отправлялся в кругосветное плавание, и к Хоуку, который готовился к военной кампании; сведения, приведенные в этих описаниях, кажутся теперь почти невероятными, а результаты – в высшей степени печальными. Дело не только в санитарных условиях; упомянутые экипажи состояли из людей, совершенно непригодных к условиям морской жизни даже при самых благоприятных обстоятельствах. Как во французском, так и в английском флотах требовалось очистить личный состав офицеров от наследия золотых дней придворного и политического влияния; увы, невозможно было после долгого мира сразу выбрать среди людей, казавшихся наилучшими моряками, тех, кто умело выдержал бы испытания военного времени и ответственного положения. В обеих нациях проявилась наклонность полагаться на офицеров, расцвет сил которых был достоянием предшествовавшего поколения, – с соответствующими результатами.

Когда в октябре 1739 года была объявлена война Испании, взор Англии естественным образом обратился прежде всего на испано-американские колонии – как на причину спора, в которых ожидали найти легкую и богатую добычу. Первая экспедиция отплыла под начальством адмирала Вернона в ноябре того же года и захватила Порто-Белло внезапной и дерзкой атакой; но добыча составила всего скромные десять тысяч долларов, так как галеоны с казной отплыли ранее. Возвратившись на Ямайку, Вернон получил подкрепление и взял на борт двенадцатитысячный отряд сухопутных войск. С этими возросшими силами он совершил попытки взять Картахену и Сантьяго-де-Куба в 1741 и 1742 годах, но обе закончились провалом: адмирал и генерал рассорились между собой, что не было редкостью в те дни, когда ни тот, ни другой не обладали разумным пониманием дела друг друга. Марриет, характеризуя такие недоразумения юмористичными преувеличениями, кажется, имел в виду именно осаду Картахены: «Армия думала, что флот способен разбить каменные валы десятифутовой толщины, а флот удивлялся, почему армия не взобралась на эти валы, что вздымались отвесно на тридцать футов высоты» [131].

Другая экспедиция, справедливо прославленная за терпение и настойчивость ее начальника и знаменитая выпавшими на ее долю трудностями, а также единственным в своем роде успехом, отправилась в 1740 году под командой Энсона. Ему поручили обойти мыс Горн и атаковать испанские колонии на западном берегу Южной Америки. После многих проволочек, явно из-за дурной организации, эскадра наконец вышла в море в конце упомянутого года. Огибая мыс в самое неблагоприятное время года, корабли встретили ряд жесточайших штормов; эскадра рассеялась и уже не могла собраться в полном составе, но все-таки Энсон, после бесконечных опасностей, успел собрать часть кораблей в Хуан-Фернандесе. Два корабля вернулись в Англию, а третий погиб к югу от острова Чилоэ. С тремя остальными Энсон крейсировал вдоль южно-американского побережья, взял несколько призов, разграбил город Пайта и намеревался, высадившись близ Панамы, соединиться с Верноном для занятия этого места и овладения перешейком, если окажется возможным. Узнав о бедствии при Картахене, он решил пересечь Тихий океан и подстеречь два галеона, которые ежегодно совершали плавание от Акапулько к Маниле. При переходе через океан один из двух остававшихся при нем кораблей оказался в таком дурном состоянии, что его пришлось затопить. С другим же он преуспел в задуманном предприятии, захватив большой галеон с полутора миллионами долларов монетой. Экспедиция эта, по многим несчастьям, не достигла никакого военного результата, кроме того, что возбудила испуг в испанских колониях и причинила им вследствие этого некоторые затруднения, но самые ее несчастья и спокойная настойчивость, увенчавшаяся в итоге немалым успехом, принесли ей совершенно заслуженную славу.

В 1740 году случились два события, которые привели к общеевропейской войне, так сказать ворвавшейся в войну между Англией и Испанией. В мае того года Фридрих Великий сделался королем Пруссии, а в октябре умер император Карл VI, прежний австрийский претендент на испанский трон. Он не имел сына и оставил по завещанию управление своими владениями старшей дочери, знаменитой Марии-Терезии, к обеспечению наследства которой в течение многих уже лет направляли всевозможные усилия имперские дипломаты. Это наследство гарантировалось европейскими державами, но очевидная слабость положения Марии-Терезии возбудила притязания других правителей. Электор Баварский захотел забрать все наследство, в чем его поддержала Франция, тогда как прусский король потребовал и захватил провинцию Силезия. Другие державы, большие и малые, разделились, примкнув к той или другой стороне; положение Англии осложнялось тем, что ее король был одновременно электором Ганноверским и в качестве такового поспешил обеспечить договором выгодный для себя нейтралитет Англии, хотя симпатии последней сильно склонялись в пользу Австрии. Между тем неудача испано-американских экспедиций и жестокие потери английской торговли увеличили общее негодование против Уолпола, которому пришлось сложить с себя обязанности министра в начале 1742 года. При новом министерстве Англия сделалась открытой союзницей Австрии, и парламент не только одобрил субсидию императрице, но и разрешил отправить отряд войск на помощь ей в Австрийские Нижние земли. В ту же пору Голландия под влиянием Англии, тоже связанная прежними договорами, сочла себя обязанной поддержать права Марии-Терезии и также выдала той субсидию. Здесь встречаем опять тот странный взгляд на международные отношения, о котором упоминалось выше. Обе державы таким образом вступали в войну с Францией, но лишь как помощницы императрицы, а не как самостоятельные участницы, ограничившись посылкой войск на театр войны; при этом формально они считались в мирных с Францией отношениях. Это двусмысленное положение могло иметь всего один конечный результат. На море Франция уже заняла сходное положение помощницы Испании в силу оборонительного союза между двумя королевствами, одновременно добиваясь, чтобы ее считали в мире с Англией; любопытна та серьезность, с какой французские авторы жалуются на нападение англичан на французские суда – мол, открытая война между этими двумя государствами еще не была объявлена.