Дом яростных крыльев - Оливия Вильденштейн

промокла насквозь и дрожу. Поднеся стрелу к лицу, я смотрю на неё, а затем опускаю взгляд в ущелье, где металлический ворон балансирует на краю продолговатого валуна. Почему птица не почернела? Может быть, кусок обсидиана остался в вороне? Я вытираю глаза от пота и тщательно осматриваю стрелу, которая двоится в глазах. Я фокусирую зрение и обнаруживаю, что сверкающий чёрный наконечник обломан.

Если хотя бы кусочек обсидиана остался внутри ворона…

Издав разочарованный вопль, я замахиваюсь и бросаю стрелу вместе с порванной веревкой в ущелье. Я наблюдаю за тем, как они падают, не в силах смотреть Моррготу в глаза.

Ущелье расплывается перед глазами, а мои веки опухают и горят, но металлический ворон внизу остается в фокусе моего зрения. Я напоминаю себе, что это волшебное, а не настоящее животное. И что его тело нельзя помять, а органы отбить.

Его…

А что если это она? Что если я только что уронила любимую Морргота?

Статуя накреняется и резко падает в пенный поток клювом вперёд. Её распростертые крылья не дают ей пройти между камнями и утонуть, или, что ещё хуже, уплыть из Монтелюса.

Я провожу костяшками пальцев под глазами, чтобы стереть убежавшие слёзы.

— Прости меня, Морргот. Мне очень жаль.

Стараясь не смотреть на него, я изучаю стены ущелья в поисках тропинки вниз. Взмахи крыльев перед моими глазами заставляют мои веки опуститься ещё ниже.

Я не могу смотреть на Морргота. До тех пор, пока не придумаю новый план.

Но Морргот не позволяет мне его игнорировать. Он хлопает крыльями так близко от моего лица, что задевает щёку. Поскольку его перья мягкие, как шёлк, это не похоже на пощечину, хотя он наверняка собирался мне её отвесить.

Испустив вздох, я, наконец, поднимаю на него глаза.

Он ныряет в ущелье, не так низко, чтобы коснуться своего друга, но достаточно низко для того, чтобы я смогла с тревогой заметить, что между пеной и камнями больше ничего не блестит.

ГЛАВА 47

Куда…

Из пены поднимается чёрное как сажа облако. Я протираю глаза тыльной стороной ладоней и отчаянно моргаю, потому что это не может происходить на самом деле.

Разве наконечник стрелы не был обломан? Неужели я придумала себе тот скол? А, может быть, поток вымыл остатки обсидиана из его тела?

Дым клубами поднимается на поверхность валуна и принимает форму тела, покрытого перьями. Второй ворон Лора.

О, Боги. Я смогла освободить второго ворона Лора!

Поскольку Морргот не может касаться обсидиана, у меня остались только две теории — либо чёрная стрела выпала во время падения птицы, либо поток вымыл её.

Что бы ни произошло, все мои конечности начинает покалывать от радости и облегчения.

Я это сделала.

Я. Это. Сделала.

Магическая реликвия складывает крылья, крутит головой, после чего запрокидывает её. Вместо того чтобы уставиться на своего друга, ворон смотрит на меня такими же светящимися глазами, как у Морргота.

После пары мгновений, он расправляет крылья и взлетает.

Два ворона есть, осталось ещё три.

— Куда теперь, Морр…

Последний слог его имени застывает в моём горле, когда вороны дематериализуются и сталкиваются вместе. Их тени сливаются, превращаясь в пятно побольше.

Когда они затвердевают, они представляют собой уже не две птицы, а одну.

Одну единственную птицу, которая увеличилась в два раза… во всех местах. Её железные когти стали размером с мои пальцы, а клюв выглядит так, словно может проткнуть мою шею и выйти из неё с другой стороны.

Я живу среди людей, обладающих магией, и всё-таки я поражена.

Когда я нашла Морргота, я поняла, что Бронвен не очень-то вдавалась в подробности. Но теперь… теперь мне интересно, что ещё она от меня скрыла. И почему? Будет ли данный симбиоз происходить с каждым вороном? И если да, то насколько большим может стать Морргот? Таким же большим, как те вороны, которые убили отца Данте и напали на наших людей? Может ли Морргот превзойти меня размером?

Единственное, что теперь обретает смысл, это то, как пять воронов могут посадить Данте на трон. Любой фейри, столкнувшись с птицей-монстром и её железным клювом и когтями, задрожит от страха, включая короля Люса.

Морргот вылетает из ущелья и летит в мою сторону. Я встаю на ноги и начинаю пятиться так быстро, что запинаюсь о свои собственные ботинки. Я начинаю махать руками, точно мельница, чтобы не упасть, но, в конце концов, тело Морргота прижимается моим плечам, что и не даёт мне упасть. После того, как я обретаю равновесие, Морргот облетает меня кругом, хлопая крыльями и оставаясь на одном уровне с моим лицом.

Уставившись на ворона, я снова задаюсь вопросом о том, что делаю. Я могу либо приговорить своё королевство, либо сделать его лучше. Но затем я напоминаю себе, что как только Данте станет королём, он сделает меня своей королевой. В этом безлюдном месте некому приносить клятву, и всё же я тихонько даю её самой себе.

— Когда я займу трон Люса, я клянусь стать проводником справедливости и равенства.

— Трон? А ты очень амбициозная женщина.

Я застываю и смотрю на Морргота, раскрыв рот, после чего разворачиваюсь и осматриваю местность в поисках источника голоса, который только что прозвучал в воздухе.

— Кто здесь?

Моё сердце как будто покидает мою грудную клетку и начинает медленно подступать к горлу. Если меня поймают в компании с волшебными воронами, я не только не окажусь на троне, но и не доживу до следующего дня, несмотря на свои амбиции.

Свет редеет, превращая окрестности в лоскутное одеяло свинцово-серого и пепельно-лавандового цветов. Я щурюсь, чтобы разглядеть очертания человека, но кроме ворона и какого-то крылатого насекомого, ничто не нарушает тусклый пейзаж.

Может, я вообразила себе этот голос? Может, моя совесть напоминает мне о том, что надо быть скромнее? И если это так, то у моей совести довольно хриплый тембр. И весьма мужской.

А что если это был не человек, а…

— Этот голос… он исходил от тебя?

Ворон не отвечает, но я принимаю его молчание за согласие.

— Каким… каким образом ты можешь сейчас со мной разговаривать?

— Ты вернула мне мой голос.

— Я… — я облизываю губы. — Как?

— Когда объединила двух моих воронов.

Мурашки покрывают мои ключицы.

— Это безумие.

— Я так понимаю, Бронвен мало что тебе обо мне рассказала.

— Бронвен вообще ничего мне о тебе не рассказала. Я думала, что собираю статуи, а не волшебных птиц, которые могут создавать видения и говорить.

Я сглатываю, чтобы замедлить участившийся