Революция - Александр Михайлович Бруссуев

class="p1">— Да у вас тут и воровать-то нечего, — ответил «посыльный» и цыкнул ртом, как это делали косящие под урок хулиганы в парке Турку.

— Но-но! — сразу напряглись люди. — Давай выгружайся и уматывай.

Сверившись со своей тетрадкой, шевеля губами, как малограмотный, Пааво обрадовался, ткнув пальцем в какую-то строчку.

— Во! — сказал он. — Нашел. Сейчас.

Нурми раздвинул по сторонам ящики и извлек свою «банковскую» заготовку. Ее он протянул самому представительному из всех собравшихся людей. Из банка прямая доставка.

— И все? — удивился тот. — Чего тогда пихался во двор со своими санками?

— Так я же не знал! — всплеснул руками «курьер». — Я же по описи действую! Через протокол и визуальный осмотр!

— Ну-ка, я сейчас проверю, что это банк рассылает. Время Рождества кончилось, подарки все подарены, а об этой посылке мы ничего не знаем.

Пааво, в принципе, не возражал. Главарь выудил маленький сейф, осмотрел его со всех сторон, поддел лезвием ножа сургучную печать, отделив ее от дверцы, и приоткрыл ее. В тусклом свете масляного светильника он заметил перетянутые крест-накрест лентами пачки денег, несколько алмазных колье и пару слитков золота, величиной с зубило каждое. Действительно, ценный груз. Он кивнул своим: все в порядке, можно заносить внутрь — там надежнее будет.

Никто, в том числе и Нурми, не обратил внимания на легкий щелчок, который мог знаменовать собой для посвященного, что ампула с кислотой раздавилась, и отчет до детонации пошел на минуты. Однако посвященных здесь не было, а «посыльный» спешил вместе со своими санками ретироваться, получив какую-то корявую подпись на листе тетради. Его никто не задерживал.

Выйдя за ворота, Пааво включил вторую космическую скорость и убежал на свою вечернюю тренировку. Он торопился, чтобы не нарушать свой спортивный график, поэтому не обратил внимания на приглушенный расстоянием и стенами здания хлопок взрыва, прозвучавший через семь с половиной минут после его поспешного бегства.

А возле здания, куда была доставлена банковская посылка, в это же время случился конфуз.

— Perkele satan! (чьорт побьери, в переводе), — закричал караульный возле ворот.

— Paska (дерьмо, в переводе), — закричал другой.

Громкий хлопок в доме был полнейшей неожиданностью для всех. Поэтому прочие люди, что были во дворе, от такой внезапности просто онемели. Они еще не слышали стонов своих немногочисленных товарищей, оказавшихся с очагом взрыва тет-а-тет. Кому то из них оторвало голову, кто-то потерял руку, кому-то осколками выставленных стекол посекло ногу, и теперь с них со всех хлестала кровь, как с резаных свиней. В помещении летали банкноты в сто и больше марок, и густо стоял синий динамитный дым.

Да, озарение Тойво оказалось реальностью. Дом Таннера не был тюрьмой для царя или премьер-министра, это было хранилище тех денег, что предприимчивый революционер вывез из охваченной революцией столицы. Промежуточный пункт, так сказать, коллектор.

Для того чтобы революция обрела жизнеспособность, ее нужно питать финансами. Поэтому ключевым пунктом любого переворота всегда был национальный банк, точнее — все банки. И только побочно: почта и телеграф — чтобы информация об участи денег никуда не ушла, вокзалы — чтобы ограничить способ вывоза наличности и иной ценности. Взял банк — правь людьми. За идею могут сражаться только идейные люди. Но они зачастую слабы и не вполне вменяемы. Без силы любая идея, к тому же — революционная, обречена на участь сделаться посмешищем. Нету такой конспирации, которая бы оставила целое государство вне ведения о грядущем перевороте. Есть только деньги, которые способны закрыть глаза всем, кому это необходимо.

Так что нельзя было порицать Таннера, что он на рывок взял значительную, едва ли не всю денежную массу Финляндии. Куусинен поступил бы так же. Единственное различие их было в том, что Вейно решил с Отто не делиться: и так хватало народу, кому требовалось дать денег — Свинхувуд, Маннергейм, тот же Экруут.

И вовсе это не воровство — просто перераспределение средств. Вполне житейская ситуация, где все — хорошее и плохое — упирается в человеческий характер.

Таннер сделал свой выбор, и Куусинену пришлось решаться на что-то. Денег в столице нет, зато в избытке солдат и матросов, развращенных минувшей революцией в России. Из Петербурга Вова Ленин козьи морды строит. В Ваасе правительство заседает и настраивает себя и прочий народ на радикальные меры. Таннеру грозит пост министра иностранных дел, хотя правильнее было бы — министра финансов (через двадцать лет эта должность все-таки будет у него в кармане).

Дела масштабные, дела мирового уровня, на фоне которых совсем незаметным оказалось событие на окраине университетского города Турку. Что же, все дела, касающиеся огромных денег, остаются в тайне. Деньги не нуждаются в огласке. Деньги нуждаются в действии. И в противодействии тоже.

27. Корысть

Замечательный бегун Нурми отлично сыграл свою роль. Он убежал. Правда, перед этим без тени сомнения, без следа сожаления притворился курьером, что, в принципе, от него и требовалось. Пока еще не настало то время, когда о фантастическом финском бегуне заговорили, как о Фантоме. Вон, даже коробочку свою волшебную пожертвовал.

Конечно, и ему все это дело аукнулось, потому что пришлось Пааво от греха подальше подаваться в армию. Не по призыву и не по зову, а по необходимости: чтобы спрятаться на время от поисков подлых содержателей странного дома, куда он однажды доставил посылку. Вернее, от тех из них, что остались в живых.

Антикайнен перед взрывом не был ни далеко, ни в близко — он был в самой гуще событий.

Во время короткой остановки перед приближением к дому-хранилищу он залез под сани таким образом, чтобы обнаружить его можно было, только опустившись на колени. Тойво полагал, что его товарищ-бегун пока еще не обрел такого статуса, когда перед ним падают ниц. Поэтому, скользя спиной по ровной, утрамбованной снежной дороге, он беспокоился лишь о том, как бы не отцепиться от саней. По крайней мере, пока беспокоился только об этом.

Поставленные задачи, как и обрушившиеся проблемы, нужно решать по мере их поступления, никак не скопом. Может быть, такое отношение к жизни достаточно легкомысленное, но иначе не выжить. По крайней мере, не выжить так, как этого самому хочется.

Когда сани с человеком под ними вкатились во двор и, движимые уверенной рукой Пааво, уткнулись в сугроб, у Тойво возникла необходимость переходить к следующему этапу своей авантюры. Нурми вел себя, как настоящий иллюзионист, отвлекая внимание зрителей от своего фокуса, где это было только возможно. Вероятно, нахватался замашек у своего кумира Гарри Гудини.

Двигаясь, как змея, он уткнулся в гору