Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

Руки судорожно терзали гуся. Он откусил такой кусок мяса,что поперхнулся, и Асмунд любовно бухнул огромным, как молот, кулаком по спиневоспитанника.

Еще во время ужина прискакали на взмыленных конях трое бояр.Не очень умные, не больно знатные, однако это, как говаривал Олег, племена ичасти племен, что составляют Новую Русь. С ними надо бережно. Ингвар морщился,но натужно улыбался всем. Если Олег постоянно приглашает и таких на пиры,охоту, то без этого не обойтись. В славянских племенах близость к правителюзначит многое.

Ночью приехали еще, а утром, как сообщил Олег, приедутостальные. Еще дюжин пять, если не больше.

Пир в честь великого князя разгорался с каждым часом. Ольхапоняла, что продолжится без перерыва и утром. Она дивилась роскоши, с которойпринимали гостей. С князем прибыла, немного отстав, его старшая дружина, можи,отроки, но всем нашлось место, а когда из подвалов начали выкатывать бочки свином, а повара длинной вереницей понесли на столы широкие подносы сзажаренными кабанами, гусями, индюками, ставили блюда, откуда через краясвешивалась медвежатина, оленина, мясо молочных поросят, несли огромные грудыпеченых перепелов, куропаток, рябчиков, мелкой дичи, вроде голубей и дроздов…

Она сама руководила угощением, но не знала, что золотой исеребряной посуды хватит на всю дружину. Зверята долго гремела связками ключей,поднимала крышки сундуков, а когда посуду понесли на столы, Ольха ахнула, неудержалась.

Золотыми были не только ложки и чаши, но даже миски иширокие блюда, где помещалось по толстому гусю с задранными к потолкукультяпками и еще оставались места для обжаренных перепелок. Чаши были украшеныкрупными рубинами и изумрудами, ручки золотых ложек сплошь в затейливых узорах.

Ольха не припоминала, чтобы даже у великого князя на пируона видела золотую посуду. Ложки – да, но не тарелки, миски, золотые подносы.Здесь кроется какая-то тайна. Возможно, для нее жизненно важная.

Зверята придирчиво оглядела палату, подвигала губами,считала гостей:

– Павка! Возьми двоих… нет, лучше троих. Выкатывай изтретьего подвала хиосское!

Павка умчался, а Ольха, стыдясь, что не знает, что такоехиосское, спросила тихонько:

– Медовуха?

Зверята вскинула густые, как у медведя, брови:

– Вино!

– Ви… но? Да, я уже пробовала в Киеве. Как его делают?Это из ягод?

– Бедолажка, – сказала Зверята с жалостью, –окромя бражки да медовухи… да настоя из мухомора, что еще в лесу увидишь? Этоперебродивший сок винограда… ну, ягоды такие! Слаще малины, а растет гроздьями,как смородина. Только каждая виноградная смородина с орех, а то и крупнее.

Ольха верила и не верила. Но Зверята на шутницу походиламеньше, чем ее растоптанные мужские сапоги на лапти.

– В наших лесах я не встречала… винограда.

– Милая, и я не встречала. Он растет далеко. За морями!

– Но как же…

– Князь Олег недавно вернулся из похода. На Царьград!Император откупился, дав богатую дань. Оттуда у нас паволоки, злато и серебро,жемчуга, рубины и яхонты, бочки с редким даже для царьградцев вином. Имного-много разного. Чего ни пером, ни слыхом, ни видом. Да ты сама ужевстречала…

– Пришлось, – призналась Ольха. Она покраснела,вспомнив, как опозорилась, испугавшись говорящей птицы. – Это все из Царьграда?

Зверята покачала головой:

– В Царьграде есть все, но дешевше бывает купить прямов Багдаде.

– Богдаде?

– Милая, как много тебе предстоит узнать! Но для этогонадо жить здесь. Уже в Новой Руси.

Ольха ощутила, как возвращается знакомое чувство враждебности.Уже как-то забыла, что и Зверята ее враг. Пусть не явный, она даже не изплемени русов, но все же служит им. Блюдет интересы Ингвара. Потому будет гнутьлинию князя, Ингвара, всех захватчиков-русов.

Пир длился до утра, затем до обеда. К этому времени прибылався свита. Не отряхнув пыль, дюжие мужчины, как подростки, бросались к накрытымстолам. Палата наполнилась гамом, смехом, веселыми воплями, толкотней. Кароматам мяса, рыбы и ухи добавились запахи пота, выделанной кожи, сапожногодегтя.

Среди знатнейших – они сели к великому князю – Ольха узналаЧерномырда, Лебедя, Студена, Влада, еще каких-то знатных, лица которых ужезапомнила с прошлого пира. Хазарского посла среди них не было, зато напротивОлега села черноволосая маленькая женщина. Гульча, вспомнила Ольха с холодком,как будто оказалась на краю пропасти.

Когда и новоприбывшие разместились, Ольха уловиланастойчивый кивок великого князя. Она села за стол напротив, его зеленые глазавстретились с ее ясным взором. Ей на миг показалось, что великий князь, которыйвыглядит настолько несокрушимым и уверенным, как будто и не человек вовсе,ощутил некоторое смущение. Словно знал, что не прав, что делает недоброе дело,но отступить не может.

– Все великолепно, – сказал он медленно. – Истол, и прием, и размещение. Как тебе удается с такой легкостью руководитьчужими людьми?

– Это все Зверята, – ответила Ольха.

– Ладно тебе, – усмехнулся Олег. – В первыйраз приезжаю, что ли? В прошлый раз такая толчея была. То все гурьбой уколодца, то всем разом нужно… не за столом будь сказано, то опять кому-точего-то не хватило.

Ингвар сопел, угрюмо ковырялся в разваренной рыбе. Ольхаперевела взор с хозяина крепости на великого князя:

– Мне не показалось трудным помочь уставшей женщине. Яс детства привыкла управляться с большим хозяйством. А отец меня учил управлятьочень большим!

Олег кивнул, понимал, о каком хозяйстве говорит. В ее словахзвучал вызов, но Ольхе показалось, что великий князь воспринимает ее дерзкиеслова, как старый мудрый дед принимал бы прихоти малого и не шибко умногоребенка.

– Ты хорошо управилась, – сказал он так жемедленно.

– Это было нетрудно, – ответила она с тем жевызовом.

– Я уверен, ты смогла бы управиться и с еще большимхозяйством.

– Я уже говорила, – напомнила она.

За столом справа и слева притихли, начали прислушиваться.Никто еще не разговаривал с великим князем так дерзко. Олег отодвинул блюдо,взглянул в упор на Ольху:

– Тогда есть ли что-нибудь на свете, милая, что ты неумеешь?

Она ощутила, как горячая кровь прилила к щекам. Краем глазавидела, как напрягся Ингвар, не спускает с них глаз. Но это было не время и неместо, чтобы говорить что-то всерьез. За пиршественным столом такие вопросы нерешают, а только обозначивают.

– Я плохо владею двуручным топором, – ответилаона. – Тяжеловат.