Необходимые монстры - Ричард Кирк

Проходили часы. Имоджин рыдала, указывая на существо, поскольку теперь уже не оставалось никаких сомнений, что на вырванных папоротниках лежало тело гуманоида. Точечки света принялись бегать по всем его ветвящимся проводным путям. Из рук и ног выпростались пальцы, выросла голова, как набухающий бутон. Тёмные шары появились в полупрозрачном матовом черепе, заметались под веками, как зрачки у обеспокоенного спящего. Потом рост замедлился. Тело потемнело. Существо открыло рот, и в воздух поднялся парок, завиваясь и клубясь. Он рассеялся, осев тонкой пыльцой на Мохе с Имоджин, пока те наблюдали, не в силах ни шевельнуться, ни заговорить. И, словно персонажи волшебных сказок, они погрузились в глубокий, наполненный видениями сон.

Мох открыл глаза. Небо потемнело. Над ним стояла стройная девичья фигура. Пять световых точек сияли вокруг её головы. Сны никак не отпускали его, и не было у Моха сил самому подняться. Он лишь смутно ощутил, когда девица закрыла ему глаза своими грациозными пальцами.

– Мох, просыпайся. – Он открыл глаза и увидел, что пещеру освещал косой утренний свет. Воздух был насыщен парами, поднимавшимися от луж с водой. Имоджин стояла на коленях рядом. – Оно ушло. – В голосе её звучало сожаление.

Мох разом сел. Примятое ложе из папоротников было единственным доказательством, что неведомое всё же существовало.

– Я её видел, – сказал Мох, вспоминая. – Я проснулся, а она стояла там, но она что-то сделала, и я снова уснул.

– Как она выглядела? – спросила Имоджин.

Мох задумался на минуту.

– Прекрасно. – То было единственное слово, приходившее ему на ум, которым хоть как-то отдалённо можно было определить то, что он видел.

– Так, – вырвалось у Имоджин. – Она спёрла мой меч, моё пальто и кое-какую одежду из моей котомки. Не уверена, что это говорит в пользу её нравственной сути. – Голос у неё осёкся.

Мох рылся в своей котомке. Через мгновение он повернулся к Имоджин с широкой улыбкой:

– Она и рисунки мои увела в придачу.

Фигура в длинном пальто вышла из входа в туннель, ведший от острова Козодоя к материку. Голова её была укрыта капюшоном. Чёрные очки, найденные в мёртвом городе, защищали её зрение от света, пробивавшегося сквозь деревья. На плече у неё цепко держался лапками пегий ворон. К рюкзаку за её спиной был приторочен меч.

Аурель шла через лес, окружённая светящимися оцелусами. Вскоре она дошла до дамбы, вблизи которой перевернутый грузовик и развалины старого причала лежали, наполовину погребённые в приливной пене. Через пролив остров Козодоя скользнул за стену в тумане. Туда она не вернётся никогда. Аурель шагала по дюнам и вышла на заезженную дорогу. Не так-то много удалось, но то было лишь началом.

Вечер наползал на остров Козодоя после долгой дневной грозы. Строения селения отбрасывали косые синие тени. Золотистый свет прочёсывал борозды, грядки и ростки овощей в огородах. Пар поднимался от шкурок замерших кроликов, выдворенных из своих затопленных нор. Неистово горела засохшая яблоня, расщеплённая молнией. Её наполненный искрами дым вздымался в ясное небо, на котором уже появились первые звёзды.

На подходе к зернохранилищу сторожевая собака со всех длинных ног добегала до конца цепи и, дёрнувшись, с маха усаживалась на задние лапы. Её лай музыкальным хороводом расходился по другим хозяйствам селения. Два существа, по виду – человека, вышли из леса на протоптанную в грязи тропу, что вела к садам. Тот, что повыше, бородатый мужчина с неопрятными волосами, сворачивал на ходу цигарку. Шагавшая за ним женщина устало оглядывала окрестности. Рука её скользила над верхушками сорных трав.

Никем не потревоженные, они дошли до Дубового Дворца. Когда подошли поближе, в одном из окон откинулась занавеска, и в треугольнике темноты проступило лицо. Внутри Дворца послышались возбуждённые голоса. От околицы за Мохом и Имоджин следовали несколько мужчин. Держались они на расстоянии, но на их лицах безошибочно угадывался страх. Мох передал цигарку Имоджин, та привычно сделала затяжку и вернула окурок. В сгущающихся тенях строений дым казался бледно-голубым. Дверь раскрылась, из неё вышли несколько человек, столпившись на крыльце. Оказались они в световом пятне, а потому прикрывали глаза ладонями. Ждали, спокойные, с суровыми лицами, словно изображения на древних металлических фотопластинках. Несколько мужчин держали оружие на виду. Наконец толпа расступилась, сквозь неё прошла Мэй, расчищая себе дорогу жезлом с набалдашником из слоновой кости.

– Ламсден Мох, – произнесла она. – Вот уж не чаяла снова вас увидеть. Мы полагали самое худшее.

– Мэй, – заговорил Мох, приветствуя её кивком. – Мы пришли сказать тебе, что Элизабет мертва. Монастырь на Глазке пуст.

– Я знаю. Наши мужики нашли её карету, когда разыскивали Джэнсона. И сожгли её.

– Мы видели дым, – кивнул Мох.

– Ты и Имоджин привёл обратно, – заметила Мэй. Двое мужчин подняли ружья. Моху показалось, что он узнал в них тех, что пытались застрелить Имоджин.

– Полегче, – произнёс он, глядя им прямо в глаза. – Мы тут не для того, чтоб затеять драку. – Они нехотя отошли, дав возможность Мэй подойди поближе. Мужик слева, в потрёпанных портках и замызганном тулупчике, неуверенно глянул на другого. Уж не сын ли с отцом, подумал Мох. Тот что постарше, в обносках и футболке, похоже, был готов убить Моха на месте.

– Остерегись, Мэй, – выкрикнула одна из стоявших в дверях женщин. Из-за её юбок выглядывала детская чумазая рожица.

– Мэй! – предостерегла ещё одна женщина. Старший спустился по ступеням крыльца и приставил дуло ружья к виску Имоджин. Руки его дрожали.

– Какого чёрта эта стерва тут делает? – прорычал он. – Ты совсем ума лишился, что привёл её обратно, туда, где мы живём? – Он глянул на Моха.

– Я не больше стерва, чем ты. – Имоджин отвернулась от мужика и обращалась к Мэй, сохраняя безучастную позу и выражение лица. В темнеющем саду замигали светляки. Мох с самого начала нервничал по поводу возвращения в селение с Имоджин. Это была её блажь: в открытую сойтись с этим народом. За время путешествия с Глазка они много спорили на этот счёт, даже ругались. Мох стоял на том, что это окажется равносильным самоубийству. Имоджин же была твёрдо убеждена: если рассеять тайну вокруг неё, то появится возможность уменьшить в людях страх. Мох считал, что она рассуждает наивно.

– Я знаю, кто ты, – сказала Мэй. – Ты – дочь Джона Машины. Ты-то знала, что твоя мать когда-то жила здесь?

Имоджин повела взглядом вокруг, словно бы отыскивая что-то в лицах людей.

– Нет, не знала.

– Он заявился сюда много лет назад – солдатом. Путешествовал в одиночку и попал в какую-то беду. Мы выручили его, а он отплатил нам тем, что похитил одну из моих дочерей, Сильвию, и увёз её в Ступени-Сити. Я её больше не видела.

– Ничего этого я не знала, – выговорила Имоджин. – Если сказанное тобой правда, значит, ты моя бабка.