Гурман - Александр Варго

Тем временем из барабана вывалился Дантист.

— Кто ты? — спросил Виктор, даже не глядя на него.

В кармане рубашки Милы он нашел зажигалку и извлек ее наружу.

Байкер мутным взглядом посмотрел на своего нежданного спасителя.

— Я не враг тебе.

— Это радует, — сухо заметил Виктор.

«Мотоциклист, — подумал он, бросив взгляд на кожаную куртку и длинные волосы. — Значит, байкеры каким-то образом тоже выследили эту психопатку?»

В заднем кармане джинсов Милы он обнаружил связку из четырех ключей. Вдруг один из них подойдет к камере, где держат его сына?

Дантист, кособочась, придвинулся к нему. Из многочисленных дырок на теле, оставленных гвоздями, сочилась кровь.

— Ты видел моего друга? Она ранила его.

— Он в безопасности, — ответил Виктор и вгляделся в лицо Милы.

Тяжелый запах керосина жег ноздри, под головой женщины медленно растекалось багровое пятно.

— Она жива? — В голосе Дантиста звучало сомнение.

— Не уверен. — Виктор покачал головой и потянулся за ножом, прихваченным из пыточной.

«Пора кончать с этой ведьмой. Нет, сука. Смерть от ножа слишком легкая для тебя. Зажигалка!.. Самое время использовать ее по прямому назначению».

Внезапно глаза Милы открылись, рот растянулся чуть ли не до ушей.

— Привет!

Ее рука метнулась к ноге Виктора, которой он угодил в капкан. Сильные пальцы клещами сжали рану.

Он захрипел, не удержался, завалился назад, при этом высекая из зажигалки пламя. Мила разжала пальцы и начала подниматься. Дантист размахнулся, но женщина ударом локтя сбила его с ног.

Она качнулась, подобрала с пола разбитое горлышко бутылки, лизнула зубчатую кромку, подмигнула Виктору и сказала:

— Все только начинается.

Его рука с зажигалкой опустилась, язычок пламени коснулся лужи керосина. Мила завизжала, бросила горлышко бутылки в Виктора, но промахнулась. Пламя озарило сумрачные стены пыточной камеры. Женщина вмиг превратилась в громадный факел, взвыла, растопырила руки.

— Уходи отсюда! — гаркнул Виктор Дантисту, чувствуя, как от жара трещат его ресницы и волосы.

«Барс», припадая на раненую ногу, захромал к выходу.

От первобытных воплей Милы в жилах стыла кровь. Она сделала еще один шаг к Виктору, но вдруг повернулась, упала на четвереньки и проворно поползла в дальний угол помещения. «Она истекает ядом», — внезапно подумал Виктор.

Его пальцы обхватили еще одну бутылку. Взмах, звон осколков, новая вспышка ярчайшего света.

Мила ревела и ползла куда-то в угол. Все ее тело было охвачено пламенем.

— Эй, смотри, — с тревогой сказал Дантист.

Все произошло в одно мгновение. Мила откинула люк, вмонтированный в пол и проворно перевалилась вниз, оставляя за собой едкий дым и сноп искр. Глухой вой некоторое время доносился из недр подземелья. Потом стих и он.

— Она сдохла? — спросил Дантист.

— Ступенек там нет. Света тоже. Есть желание спуститься и проверить? — спросил Виктор, и Дантист отрицательно качнул головой.

Виктор принес еще несколько бутылок, кинул их вниз, оторвал от рубашки лоскут, смочил его керосином и поджег.

— Надеюсь, от тебя не останется даже углей.

В шахте мгновенно вырос ослепительный столб пламени.

Виктор вытер лицо, перепачканное грязью и кровью.

— Теперь точно все. Ты можешь идти?

Дантист устало кивнул.

— Я покажу, где твой друг, — сказал Виктор, звякнув связкой ключей. — Но у меня есть еще одно дело.

Катя потеряла счет времени. Она сжалась в комочек и лежала в ногах Гаучо. Девушка понимала, что раненому байкеру нужно помочь, но смогла лишь оторвать полосу от своей футболки и отдать ее парню. Гаучо свернул что-то вроде тампона и прижал к ране. Судя по всему, это причинило ему боль, потому что он до крови прикусил губу.

— Сколько вас? — глухим голосом спросила Катя.

— Было трое. Сейчас я могу быть один. Там остался Дантист.

— Я помню его. Лучший друг Гоши.

Гаучо кашлянул и спросил:

— Кто с тобой?

— Бывший полицейский. Эта женщина забрала его ребенка.

Гаучо вздохнул и сказал:

— Я скоро открою дверь. Ты можешь остаться здесь. Я должен узнать, что с Дантистом.

Катя молчала, затем немного приподнялась. Остывающий котел высился буквально в трех шагах от нее. Она могла видеть тело Олега.

Гаучо увидел, куда смотрит Катя, и сказал:

— Дантист не верил, что это он. Выключи свет. Так будет лучше.

Катя еще раз посмотрела на Олега. Его лысый череп беспомощно опустился, на грудь изо рта стекала темная жидкость.

Она завозилась на грязном полу, со стоном поднялась и выключила свет.

— Не умирай, — прошептала она, дотронувшись до руки Гаучо.

— Ты слышишь? — Он сжал ее тонкие исцарапанные пальцы.

— Нет. — Катя закрыла глаза.

Ее измученное тело уже давно отказывалось повиноваться командам мозга.

— Там кто-то есть.

Катя разлепила губы, чтобы ответить, но так ничего и не сказала. Ее руки и ноги были тяжелее свинца. Она просто распласталась на полу, прямо в луже крови.

Какое-то время они молчали, потом Гаучо проговорил:

— Дай ключ. Я ухожу.

Катя провела языком по сухим губам. Да, конечно. Лучше сдохнуть в пути, когда у тебя еще есть какая-то слабая надежда, чем взаперти, в метре от котла с человеческим супом.

Она уже сунула руку в карман, как на ее плечо легла рука.

— Тихо!

Но Катя уже сама поняла. Снаружи что-то происходило. Кто-то терся о дверь.

— Катя!

Девушка приподняла голову.

Пальцы Гаучо цепко впились в ее плечо.

— Это она? — шепотом спросил он.

Катя ничего не ответила.

— Катюша. Я знаю, что ты там, чувствую твой запах. Открой, моя девочка. Мне плохо.

Катя мотнула головой, зажмурилась. Запахло паленым мясом.

— Уйдите, — пискнула она.

— Открой, прошу тебя.

— Молчи, — зашипел Гаучо, чувствуя, как девушка завозилась.

Несколько минут ничего не происходило, потом в дверь негромко стукнули.

— Открой, или я выкурю тебя, а потом сварю вместе с твоим мальчиком.

Катя завыла.