Погоня за панкерой - Роберт Хайнлайн

– У Дити толстые мозоли. Как ты думаешь, она способна пройти невредимой через десятиметровую огненную яму, такую горячую, что стоит подойти, как волдыри на лице выскакивают?

– Должна быть какая-то подготовка… даже если ты ее не видел.

– Ты хочешь сказать, что я не был компетентным наблюдателем. Для справки: я не пил, меня не гипнотизировали, все происходило ясным солнечным днем, и мне ничто не мешало наблюдать процесс с максимально близкого расстояния, на котором я не чувствовал дискомфорта. Около метра от края ямы несколько секунд во время хождения по углям, потом я отошел на пару метров, но по-прежнему видел все четко и ясно. Однако подготовка действительно была.

– Какая?

– Старая жрица вошла в огненную яму и стояла там не двигаясь, пока молилась. Кроме того, она рассыпала несколько семян на угли, не везде, а только там, где стояла. Вот и все приготовления – молитвы старой женщины.

– О, ради всего святого! Ты что-то проглядел.

– Если и так, ты бы тоже это проглядел. У меня со зрением все нормально. Джейк, ты отказываешься верить, что я видел то, что видел, поскольку это идет вразрез с твоими убеждениями. Но есть классическое объяснение тому, что я видел. Стандартная «простейшая гипотеза». Бритва Оккама.

– Хм-м. И что это за гипотеза?

– Магия.

Джейк вздохнул:

– Зеб, будь серьезным.

– Я совершенно серьезен, Джейк. «Магия» – классическое и корректное слово, или символ для любого феномена, совершенно незнакомого данной культуре. Не имеющего объяснения с помощью концептов, которыми располагает данная культура. Ты не сможешь обучить новым методам старого, опытного математика, показывая ему магические трюки. Он либо отвергнет все как обман – как поступил ты с хождением по углям, – либо назовет все барсумским словом, обозначающим «магию»… и отбросит, поскольку это не имеет ничего общего с математикой. Ты не сможешь его убедить, что ты изучил геометрию замкнутого шестимерного пространства и сумел применить ее на практике. Он будет возмущен твоей попыткой одурачить его с помощью волшебных трюков. Ты только понапрасну наживешь себе врага – и притом весьма влиятельного, судя по всему. Говоришь, Тувия относится к нему с уважением?

– О да! Она не падает ниц, но относится к нему с чрезвычайным уважением. Хотел бы я, чтобы студентки, с которыми я имел дело, имели хотя бы десятую долю того уважения, что достается Мобиасу Торасу.

– И это супруга принца-регента! Готов спорить, что Карт ведет себя так же.

– О, так и есть! И он, и Дея Торис пытались переводить для меня… разве я не говорил? Они относятся к нему… ну, как король-католик мог бы относиться к папе римскому. Без раболепия, но с большим почтением.

– Хм-м, Джейк… если для тебя хоть что-то значит мое мнение, ты либо выучишь его математическую терминологию и символы, либо найдешь способ научить его твоим. Или сдашься. Но ты не должен тыкать этого мудреца носом в такую сомнительную штуку, как инженерная демонстрация, до того, как он поймет нужную теорию.

Берроуз снова вздохнул:

– Я попробую. Но очень сложно учить студента, который думает, что знает больше тебя. И что самое неприятное – в данном случае студент прав. Я имею в виду в целом, не в моей узкой специальности.

– Дити – Зебадии. Ответь, Зебадия.

– Зеб – Дити. Слышу тебя четко и ясно. Насколько ты далеко?

– Я спрошу Каха. Ках Кахкан, как далеко мы отъехали? Он говорит, что мы на полпути к месту пикника. Дай мне напрямую поговорить с Гэй, дорогой.

– Хорошо, замолкаю. Конец связи.

– Привет, Гэй.

– Привет, Дити.

– Ты Умница, Гэй.

– Не так громко, Дити. Я храню твои секреты, ты хранишь мои.

– Спокойной ночи, Гэй. Прием.

– Возвращайся скорей, Дити. Прием.

– Принято, конец связи, Гэй. Дити – Зебадии. Ответь.

– Зеб – Дити. Я слышал вас обеих. Твой голос в наушнике, Гэй – в салоне. Громко и четко.

– Очень хорошая связь, да? Отлично.

– Может быть. Но закон обратных квадратов может все испортить. А еще нам наверняка повезло. В этом здании почти нет металла, и поэтому сигнал не гасится. Однако ты, должно быть, уже за горизонтом, а я в дырке, если можно так выразиться.

– Смотри на дырку, а не на бублик.

– Ты имеешь в…

– Имею в виду то, что сказала, мой невинный козлик. Зебадия, оставь свой пессимизм. Через восемь месяцев я собираюсь сказать: «Ой!» в какой-нибудь уютной, светлой и страшно чистенькой больничке, и ты станешь отцом мальчишки весом в четыре кило. Я в тебя верю.

– Девочка в три кило.

– Кто угодно, только не гермафродит с зеленой кровью. Человеческое дитя. Которое обделает тебе весь галстук, папочка.

– Я не ношу галстук и не собираюсь носить. Дити, любое твое дитя может обделывать меня, когда захочет.

– Тройные аплодисменты Зебби! Дити, наш Зебби говорит хорошие вещи, как и положено мужу.

– Язва… – строго спросил я, – ты снова подслушиваешь?

– Я всегда это делаю, когда есть возможность, дорогой – и узнаю столько интересного. Хочешь со мной из-за этого поругаться?

– Только не с девушкой, которая ради меня вступила в схватку с гигантами. Твои дети тоже могут блевать на меня, Язва.

– О, спасибо, Зебби! А еще я разрешаю менять им подгузники.

– Эй, подожди… Ладно, я могу научиться.

– Я буду подавать, а ты заворачивать. Таум Такус просит засвидетельствовать свое уважение капитану Зебадии Джону Картеру из Виргинии. Официально.

– О. Наши зеленые друзья слышат только половину беседы, так?

– Нет. Мы с Дити используем наушники, а то, что мы говорим, они игнорируют. Томми просто услышал твое имя.

– Пожалуйста, скажи ему, что я возвращаю его чувства с благодарностью, но добавь – я думаю, что странно слышать официальное обращение от человека, с которым пил прошлым вечером.

– Вторую часть фразы я не слышала, Зебби, и передать ее не могу. Они тут все очень официальные, дорогой, и особенно los hombres verdes[111].

– Поступай как знаешь, Язва, ты же всегда так делаешь. Так, Дити… нет нужды тестировать снова, пока вы не доберетесь до места. Я останусь на связи, у меня работа в салоне. Карт посылает информацию, что не нужно беспокоиться о флайере, что кружит над вами на высоте в километр-два. Он там для вашей защиты. Прием.

– И зачем? Ках и Томми могут защитить нас от чего угодно! Прием.

– Или умрут, пытаясь, я в этом уверен. Дити, Карт, как и я, любит перестраховаться. Поэтому если полетит какой-нибудь подшипник или с холмов на вас ринутся десять тысяч обезумевших банхов, половина флота Гелиума бросится вас спасать до того, как ты успеешь сказать: «Десант высадился!» Кроме того, если вы устанете, то сможете добраться домой по воздуху. Только крикни. Прием.