Тоталитаризм и вероисповедания - Дмитрий Владимирович Поспеловский

Тем временем для будущей борьбы против правых Сталин производит так называемый Ленинский набор в партию — принимается 200 тысяч, в основном молодых рабочих и ветеранов Гражданской войны, людей почти без образования, но привыкших беспрекословно подчиняться начальству — ведь многие из них были приучены к дисциплине не только в Гражданской войне, но еще и в регулярных войсках Первой мировой войны. В это же время Сталин вводит институт кандидатства в партию — кандидат должен был доказать свою верность партии беспрекословным выполнением любых заданий парторганизации, часто пребывая в таком подвешенном состоянии несколько лет, пока его не принимали в партию. Все это выковывало партию «еще более нового типа», чем у Ленина — автоматов-исполнителей воли начальства.

На XIV съезде партии в 1925 году выступила открытая оппозиция Сталину, возглавляемая Зиновьевым и Каменевым, которые заявили, что Сталин — склочник и неспособен возглавлять партию, вызывая в ней расколы. На этом съезде уже преобладали птенцы сталинского гнезда — партаппаратчики,

320

расставленные Сталиным на руководящие посты на периферии между 1922 и 1925 годами. Они устроили Сталину овацию, впервые провозгласив его вождем. В 1926 году Зиновьев был исключен из Политбюро и заменен шестью сталинцами. А ОГПУ к месту и ко времени обнаружило и предало гласности частное письмо одного члена бывшей Рабочей оппозиции, в котором он выступает за привлечение иностранных инвестиций. Хотя к этому же призывал Ленин еще в 1921 году, теперь на основании этого письма все оппозиционеры были расширительно обозваны уклонистами и фракционерами — последнее со времени X съезда стало для члена партии самым грозным обвинением. Паника овладела вождями оппозиции. Троцкий, Каменев и Зиновьев опубликовали покаянное письмо, признавая свою вину перед партией и испрашивая себе прощение. Зиновьев потерял пост председателя Коминтерна, а Троцкий в 1926 году был исключен из Политбюро. Троцкому при этом напомнили его слова 1924 года: «Я знаю, что невозможно быть правым против партии». Вскоре представился отличный предлог замкнуть рты оппозиции. Англия прервала дипломатические отношения с Советским Союзом из-за найденного в главной квартире британских профсоюзов якобы коминтерновской инструкции приступить к подрывной деятельности в Англии[8]. Сталин использовал этот предлог, чтобы объявить об угрозе войны с Англией, ввиду чего все виды оппозиции должны быть разгромлены.

К 10-й годовщине Октября Троцкий и Зиновьев организовали уличные демонстрации против сталинской политики, в результате чего они и их сторонники были исключены из партии за фракционизм. Покойный профессор Доналд Трэдголд блестяще суммировал идеологическую несовместимость Сталина с Троцким:

«Троцкий утверждал, что социализм не может быть построен в СССР ввиду сопротивления крестьян. Социализм может быть построен в СССР, только если произойдет восстание рабочих на Западе. Сталин утверждал, что задерживать строительство социализма до тех пор, пока восстанут

321

западные рабочие невозможно, поскольку они вряд ли восстанут в обозримом будущем. Поэтому социализм в СССР может быть построен только посредством использования крестьянства...

Троцкий был не в состоянии признать, что рабочие Запада — не коммунисты... Что русские крестьяне — антикоммунисты, Сталин не мог признать, но втащить их в коммунизм насильно Сталин мог.

В результате Троцкий пребывал в объятиях утопии, в то время как Сталин отстраивал свое правительство меньшинства, опирающееся на террор[9].

Поскольку левые были разогнаны, наступило для Сталина время ударить по правым, что он и сделает между 1927 и 1930 годами. Напомним, что споры о том, как обеспечить скорейшую индустриализацию между правыми и левыми коммунистами сводились к тому, что правые (а именно Бухарин) предлагали сбалансирование цен, импорт из заграницы товаров и машин, необходимых для сельского хозяйства, продажу их крестьянам по доступным ценам и повышение цен на продукцию сельского хозяйства, чтобы заинтересовать крестьян в наращивании производительности их хозяйств и получении максимальных урожаев. На средства, получаемые от экспорта продукции сельского хозяйства и прочего сырья, закупались бы на Западе машины и прочие средства промышленного развития страны. Фактически это была программа индустриализации царской России от Вышнеградского и Витте до Столыпина, с той только разницей, что, во-первых, марксистская идеология обкладывала бухаринский путь преградами: из-за обвинений в том, что он поддерживает кулачество, Бухарин был вынужден ограничить свой лозунг «Обогащайтесь!» середняками, частные фабрики были ограничены двадцатью рабочими. Такие ограничения ставят предел экономическому развитию, не стимулируют настоящий рост, не дают достаточного капитала для инвестиций. Во-вторых, не следует забывать, что дореволюционная индустриализация опиралась на экспортные возможности больших товарных имений, применявших самые

322

современные методы и технику. Все это было теперь не по карману советским крестьянам, даже самым благополучным, и экспорт со сравнительно небольших хозяйств даже зажиточных крестьян не шел ни в какое сравнение с потенциалом больших имений. В контексте этих реалий Сталин критиковал Бухарина за то, что его метод требует слишком длительного времени для достижения современного уровня индустриализации, которого якобы у Советского Союза нет из-за неизбежности войны с капиталистическим окружением. Для усиления последнего аргумента пришелся кстати вышеупомянутый разрыв дипломатических отношений между Великобританией и СССР.

Итак, преследуя Троцкого и троцкистов, Сталин принял на вооружение их путь раскулачивания самых талантливых и трудолюбивых крестьян, превращения остальных в колхозных рабов и терроризируя всю страну. Одновременно в качестве опоры для борьбы теперь с правыми, а фактически со всей страной, Сталин выпускает из тюрем и ссылок левых коммунистов, дает им второстепенные посты, на которых они не представляли бы для него опасности, но служили бы послушным оружием в борьбе за «подлинный коммунизм». А чтобы настроить массы против частников и крестьянства, Совет труда и обороны (СТО) выпустил в 1926 году, казалось бы, абсурдное постановление «О снижении розничных цен в государственной торговой сети на дефицитные товары». Естественно, это вызвало скупку этих товаров, которые затем перепродавались крестьянам по нормальным ценам. В результате товары исчезли в городах. Это был второй «кризис ножниц», естественно вызвавший озлобление рабочих к крестьянам и нэпманам, что и было нужно Сталину. К фактам и фикциям сталинской плановой системы мы еще вернемся. Что касается нашего обсуждения НЭПа и альтернативных методов индустриализации, то тут будут кстати крылатые слова покойного русско-британского экономиста Александра Яковлевича Ноува (Новаковского). На вопрос, был ли Сталин необходим, Ноув отвечает риторическим вопросом: а может ли раввин есть свинину? Конечно, может, но в таком случае он перестает быть раввином. Так и с индустриализацией. Конечно, был альтернативный путь свободного рынка,

323

освобождения цен и инициативы, но это был бы конец марксистско-ленинской системы[10].

Советская религиозная политика (церковь и государство) от Гражданской войны до