Тоталитаризм и вероисповедания - Дмитрий Владимирович Поспеловский

обратился с новым посланием к народу жертвовать государственным комиссиям по изъятию церковных ценностей на пользу голодающим все, кроме предметов, употребляемых в богослужении. Этого-то Ленину и было нужно, о чем свидетельствует следующий отрывок из ленинской секретной инструкции Молотову и Политбюро от 19 марта 1922 года, сразу после кровавого конфликта в городе Шуя, где верующие пытались предотвратить изъятие комиссией из храма священных сосудов, используемых при Евхаристии, и чекистская охрана комиссии открыла по безоружной толпе огонь. Но предоставим слово Ленину:

327

«Для нас это единственный момент, когда мы можем разбить неприятеля наголову... Когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются ... тысячи трупов, мы ... должны провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной и беспощадной энергией ... теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо ... будет не в состоянии поддержать... черносотенное духовенство и городское мещанство, которое ... может испытать политику насильственного сопротивления ... декрету [об изъятии ценностей].

Нам необходимо провести изъятие церковных ценностей, ... чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько миллионов золотых рублей... Без этого ... никакое отстаивание своей позиции в Генуе ... совершенно немыслимо... Никакой другой момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких масс, который ... по крайней мере обеспечивал бы нам нейтралитет этих масс. ...Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий ... [Надо, чтобы судебный] процесс против шуйских мятежников ... закончился ... расстрелом очень большого числа самых опасных и влиятельных черносотенцев Шуи, Москвы ... и других духовных центров».

Далее Ленин предлагает «...внести раскол в духовенство, ... взяв под защиту государства тех священников, которые открыто выступают в пользу изъятия»[11].

Как видим, Ленин озабочен не спасением голодающих, а спекуляцией на их страданиях, чтобы обобрать и так уже нищую церковь, и опять же не с целью накормить голодных, а для использования этих «миллионов» во внешней политике. Общая стоимость отобранных ценностей составила 4650810 золотых рублей, из них Троцкий потратил 1 миллион рублей на закупку хлеба для голодающих, предварив этот акт колоссальной рекламно-пропагандистской кампанией (которая тоже стоила денег!). Из оставшихся сумм почти 1,6

328

миллиона было потрачено комиссией на свои расходы и содержание лишь за один апрель месяц. Если учесть, что комиссия существовала еще и в 1923 году, то становится ясно, тех средств, которые были отняты у церкви, не хватило даже на содержание комиссии[12]. Что касается церковного раскола, предложенного Лениным, то его исполнителем был Троцкий. В конце марта доклад Троцкого по этому вопросу был готов. Он рекомендовал использовать левые элементы в церкви, так называемых «обновленцев» и убедить их порвать с патриаршей церковью, создать альтернативную Обновленческую церковь. Предлогом антипатриаршего восстания стало обвинение патриарха и его сторонников в «шкурничестве», нежелании поделиться мнимыми богатствами Церкви с вымирающим народом. По сценарию Троцкого 6 мая 1922 года патриарх был арестован. В ходе изъятия церковных ценностей произошло более 1400 кровавых инцидентов, в которых, а также в результате смертных приговоров по суду, погибло более 8 тысяч человек. Все это теперь ставилось в вину патриарху. 12 мая группа обновленческого духовенства явилась к заключенному патриарху и уговорила его передать ей временное управление церковью, поскольку ясно, что при таких обвинениях патриарх на свободу не выйдет, и нельзя Церковь оставлять без управления. Не подозревая в этом акте замысла раскола, патриарх согласился передать этой группе печать при условии, что власть свою они передадут митрополиту Ярославскому Агафангелу, как только он приедет в Москву. Однако ГПУ Агафангела арестовало и сослало, расстреляло популярнейшего в народе митрополита Петербургского Вениамина, который сумел выработать с местными властями компромиссное мирное решение вопроса об изъятии ценностей, что не входило в планы Ленина, а потому Москвой одобрено не было. А патриарха Тихона — правда, после написания им покаянного письма — неожиданно выпустили из заключения в июне 1923 года, благодаря ультимативно-жесткому требованию британского правительства. Это произошло

329

под занавес только что закрывшегося первого «поместного собора» обновленцев[13]. Освобождение патриарха явилось шоком для обновленцев. Тысячи священников и десятки архиереев из тех, что примкнули к обновленцам, не видя иного будущего для Церкви, возвращаются в патриаршую церковь через публичное покаяние. Если в 1922 году две трети всех православных церквей было у обновленцев, а в Москве на 400 с лишним обновленческих церквей, у патриаршей церкви оставалось лишь 4 храма, то к концу 1920-х годов на 30 тысяч патриарших храмов у обновленцев оставалось всего 6 тысяч. К тому же, если патриаршие храмы, как правило, были переполнены по праздникам, обновленческие стояли полупустыми. Когда ОПТУ, опекавшее обновленцев по поручению Политбюро, убедилось в безвозвратном распаде обновленческого движения, оно начало давить на патриарха, заставляя его принять обновленцев под свой омофор, так как советской власти церковь без народа была не нужна, а обновленцы в составе Патриаршей церкви мутили бы в ней воду, ослабляли бы ее изнутри. Из этой затеи ОПТУ ничего не вышло: патриарший епископат, священники и миряне выступили решительно против такого объединения.

Таким образом, планы Троцкого — он рассчитывал созвать собор, на котором бы все фракции рассорились и церкви рассыпались — и ОПТУ провалились. Месть власти заключалась в том, что ставший во главе церкви в 1925 году после смерти патриарха Тихона митрополит Петр (Полянский) с титулом Местоблюстителя патриаршего престола, менее чем через полгода был арестован по ложному обвинению и пробыл в жутких тюремных условиях Крайнего Севера до своего расстрела в 1937 году. Между тем власти разыгрывали некую архиерейскую чехарду с заместителями Петра, сажая то одного, то другого, то третьего[14]. В основном ссылались наиболее

330

популярные священники и епископы, особенно популярные и влиятельные проповедники. Интересно, что после окончания дел по изъятию церковных ценностей и до конца НЭПа епископы и священники ссылались не по суду, а административно на три года, после чего срок продлевался еще на три года и так далее. Это показывает, что в условиях НЭПа, когда еще соблюдалось хоть какое-то подобие судопроизводства, состряпать дела против духовенства было невозможно или нежелательно из опасения реакции верующих. Судить снова станут Шемякиным судом в 1930-е годы с такими обвинениями, как шпионаж в пользу Японии, саботаж индустриализации и пр.

Что касается легализации Патриаршей церкви, регистрации ее Синода и председателя Синода митрополита Сергия (Страгородского), заместителя Местоблюстителя, то