Казанова - Елена Морозова

В Вену Соблазнителя сопровождала очаровательная жена аптекаря из Монпелье. Впрочем, женщина эта, склонная к авантюрам не меньше, чем сам Казанова, давно забыла о своем законном супруге, путешествуя по Европе с друзьями сердца, которые менялись постоянно. Казанова познакомился с ней в Лондоне, когда все мысли его были заняты зловредной Шарпийон, и он не оценил аптекаршу по достоинству. По дороге Авантюрист на три дня задержался в Праге, где встретился с певицей Калори, alias Терезу-Беллино.

В австрийской столице, куда Казанова прибыл в начале января 1767 года, неприятности Казановы умножились. О его пребывании прознал бывший его приятель Пассано, от которого в свое время венецианец с трудом откупился в Марселе, когда тот пытался препятствовать ему в деле с «перерождением» маркизы д’Юрфе. Пассано, проходимец мелкого пошиба, жил за счет темных делишек и карточной игры; он давно уже считал бывшего приятеля врагом. Заманив к себе Казанову, он вместе с парой сообщников мускулистого телосложения отобрал у него кошелек, наговорив при этом кучу мерзостей. Авантюрист готов был вспылить, но рассудок подсказал, что один против трех — не воин. Пришлось уйти без кошелька. Не вызывать же мерзавцев на дуэль?! Последствия встречи были плачевны. На следующий день его вызвали к штатгальтеру, графу Шраттенбаху, предъявили колоду карт (виденную им впервые), кошелек (его собственный, почти пустой), обвинили в пристрастии к азартным играм, запрещенным императрицей, и приказали в двадцать четыре часа покинуть город. Оправданий штатгальтер слушать не пожелал, кричал, припомнил его варшавские похождения, и только «малодушная любовь к жизни» помешала Казанове выхватить шпагу и проткнуть «толстую свинью Шраттенбаха», посмевшего повысить на него голос.

Во многих городах, где останавливался Авантюрист, он попадал в поле зрения полиции и даже имел с ней кое-какие неприятности, впрочем, достаточно незначительные, так что он даже не всегда вспоминал о них в «Мемуарах». Американский казановист Ривз Чайлдз отмечает, что Казановой интересовалась полиция многих стран: римская — в 1745 году, парижская — в 1759-м и 1767-м, кёльнская — в 1760-м, флорентийская — в 1760-м и 1771-м, туринская — в 1762-м, варшавская — в 1766-м, венская — в 1767-м, барселонская — в 1768 году… Иначе и быть не могло, ведь Казанова усиленно посещал злачные места — бордели, игорные дома и притоны. Но пока у него имелось множество знатных друзей и покровителей, полиция к нему не слишком цеплялась: всегда находился кто-нибудь, готовый поручиться за него. Тем более что серьезных преступлений он не совершал, и к проступкам его более подходило название «недозволенные шалости». Когда же Фортуна повернулась к Казанове спиной, власти быстро припомнили ему грехи и старые, и новые…

Казанова, по обыкновению не смирявшийся ни с какими приказами, помчался к канцлеру, князю Кауницу, слывшему меценатом и покровителем искусств. Венецианец с ним знаком не был, но полагал, что канцлер непременно о нем наслышан, а посему примет его. Надежды его оправдались наполовину: Кауниц принял его и, выслушав, посоветовал обратиться к императрице с просьбой отсрочить исполнение приказа. О неподчинении речи не было. Князь предупредил, что Мария Терезия не милует ослушников.

И Авантюрист написал прошение:

Послание имело огромный успех. Князь Кауниц переписал его себе на память, венецианский посланник в Вене отослал копию в сенат развлечь сенаторов, а Казанова получил недельную отсрочку.

Из Вены путь Казановы лежал в Париж. Миновав Линц и Мюнхен, он остановился в Аугсбурге, решив прожить там несколько месяцев, дабы отдохнуть от выпавших на его долю за последнее время передряг. Денег, по его собственному признанию, у него было мало, однако и потребностей тоже. Он играл «по маленькой» и пытался подыскать недорогую любовницу. Но как часто бывало с ним в последнее время, он, собираясь в путь, испытывал сильнейшую нужду в деньгах, ибо, даже играя по маленькой, нередко проигрывал. Он решил попросить денег у князя Карла Курляндского[69], который в то время находился в Венеции, куда Казанова дал ему несколько рекомендательных писем. Желая придать просьбе о деньгах более политесный вид, Казанова решил поведать князю секрет изготовления философского камня, проще говоря — изготовления золота. Так как князь не был посвящен в тайну магического шифра, Авантюрист не стал шифровать рецепт, о чем и уведомил адресата, попросив его сжечь письмо после прочтения. Первую просьбу — о деньгах — князь исполнил, вторую — нет, и послание Авантюриста вместе с адресатом попало в Бастилию, а после разрушения крепости — в архив, с прочими бастильскими документами. Досужие охотники за сокровищами перевели рецепт на разные языки, о чем в свое время стало известно Казанове, однако сведений о том, что кто-то сумел на его основании получить золото, к нему не поступило. Вероятно, никто не сумел сконструировать нужной плавильни, а также проделать весь процесс с необходимым тщанием, на чем особенно настаивал Казанова.