Трагедия Белого Юга. 1920 год - Николай Карпов

Между тем Григорков придерживался выработанного плана. Следующей ночью боеприпасы для белых партизан перевезли на шлюпках на берег, но место выбрали не верно и, как потом стало известно, они попали в руки грузинской пограничной стражи. Наконец, 13 октября командир «Алмаза» получил письмо от Фостикова. Его доставил полковник Шевченко. В письме генерал сообщал, что его части уже находятся на грузинской территории, и все они интернированы. Он предлагал кораблям идти в Гагру, где есть условия для эвакуации. Получив это сообщение, Григорков тут же дал команду кораблям сниматься с якоря и двигаться в указанное место. Но перед самым отплытием от Фостикова вдруг пришло другое послание. В нем он сообщал, что грузинское руководство категорически возражает против прибытия кораблей и тем более эвакуации повстанцев. Поэтому Фостиков предложил свой план операции. Он заключался в том, чтобы корабли днем демонстративно ушли в море, а ночью вернулись и, в районе между Гагрой и Пицундой, произвели прием людей. Чтобы еще больше запутать и красных, и грузин предлагалось этой же ночью открыть огонь из орудий по Адлеру и его окрестностям, а грузинскую пограничную стражу сделали более сговорчивой, пообещав ей щедрое вознаграждение.

Начало осуществления этого плана можно считать удачным. К утру, при свежей погоде, моряки сумели снять с берега около 1 300 человек, в основном из отряда полковника Улагая. Однако утром все пошло не так гладко. К месту погрузки из Гагры прибыл грузинский комендант полковник Сумбатов, раньше он служил в русской армии, и тем не менее категорически потребовал прекратить эвакуацию людей, а кораблям снова уйти в море. В это время на берегу оставалось еще примерно 4 500 человек и около 800 лошадей. Партизаны уже давно голодали и за продукты готовы были менять все, что угодно. Этим успешно пользовалось местное население, за хорошую строевую лошадь они давали всего две буханки хлеба.

Командир «Алмаза» принял решение подчиниться требованиям Сумбатова, но предварительно обеспечить остающихся людей хотя бы небольшим количеством продовольствия. Одновременно Григорков и Фостиков, будучи уверенными, что при первой же возможности грузины передадут интернированных казаков красным, попросили у командующего Черноморским флотом разрешения применить к грузинам силу, если они окончательно откажутся отпускать казаков. Эту просьбу поддержал и представитель Врангеля на грузинском побережье полковник Семенихин. А пока генерал Фостиков все еще надеялся уговорить грузинское командование дать разрешение на продолжение эвакуации своих войск.

Однако время шло, грузинская комендатура, ссылаясь на приказ из Тифлиса, ни на какие уговоры не шла, а разрешения на силовой вариант освобождения партизан из Крыма все не поступало. Беспокоило и то, что корабли все это время находились под парами и уголь на них подходил к концу. В этой обстановке командир «Алмаза» на свой страх и риск принял очень ответственное решение. Он дал команду вооружить из уже погрузившихся партизан полковника Улагая 400 человек и использовать их как десант для захвата побережья в районе погрузки для обеспечения ее безопасности. В случае если грузинские пограничники окажут сопротивление, десант получил разрешение стрелять на поражение. В конечном итоге с этим решением согласился и генерал Фостиков.

В соответствии с выработанным планом, десантников разместили на барже и, под видом доставки и выгрузки продовольствия находящимся на берегу казакам, отбуксировали ее на мелководье. Командовал действиями десанта сам полковник К. Улагай. Для большей надежности он приказал за рубкой буксировавшего баржу «Добровольца» спрятать пулеметный расчет, который был в готовности к немедленному открытию огня, чтобы прикрыть десант в момент его высадки. Операция прошла успешно. Десант действовал быстро и решительно, грузинская стража была сразу же разоружена. Затем Улагай разделил этот отряд на три части и выделил их на наиболее угрожаемые направления. Вскоре подошла и открыла огонь грузинская пехота, но остановить погрузку уже было не возможно. Она началась в 17.00 и шла до самого утра. Казаки подходили колоннами и, так как огни зажигать было запрещено, в полной темноте переправлялись на шлюпках и барже к стоящим на рейде транспортам.

По месту погрузки откуда-то вела огонь грузинская артиллерия, но снаряды рвались далеко в стороне и командир «Алмаза» решил даже не отвечать на эту стрельбу. К четырем часам утра последняя партия казаков была свезена на транспорт. Удалось даже погрузить 150 оставшихся лошадей, правда, их невозможно было заставить идти в трюм, и в пути они доставили много хлопот своим хозяевам. Всего было эвакуировано 6 203 казака и более 500 беженцев.

Однако путь к Крымским берегам был не легким и стал еще одним испытанием и для спасенных и для экипажей судов. Поручив командиру подводной лодки «Утка» конвоировать транспорт «Ялта», у которого на буксире шли болиндер и буксир «Доброволец», крейсер «Алмаз» и пароход «Дон» направились в Феодосию. Однако вскоре выяснилось, что на крейсере заканчивается уголь и он не сможет дойти до порта. «Дон» взял его на буксир, но погода резко испортилась и ночью, при сильной волне, буксир лопнул. Второй раз завести его не удалось. Оба судна имели высокие борта, и при сильном волнении маневрировать кораблями было очень сложно и опасно. «Алмаз» на остатках угля снова пошел своим ходом, но дойти смог только до Чауды, что в 20 милях от Феодосии. Там крейсер встал на якорь, а «Дон» пошел дальше. Утром 20 октября из Керчи пришел буксир «Херсонес», который и отвел «Алмаз» к месту назначения.

На этом в основном закончилась операция главного штаба врангелевской армии по сбору и перевозке в Крым остатков своих войск и некоторой части примкнувших к ним повстанцев. Все они вместе с доставленным 27 июля 1920 г. из Польши отрядом генерала Ф.Э. Бредова и участниками улагаевского десанта послужили серьезным подкреплением Врангелю. Теперь он получил возможность в значительной степени восстановить свои казачьи дивизии и бросить их в Северную Таврию.

«Бело-зеленое» движение и белое подполье на юге России весной и летом 1920 г. понесли серьезные потери, но до конца ликвидированы не были. Без изменения осталась их социальная база — среднее и зажиточное казачество и крестьянство, а ошибочные политические шаги властей, неурожай и последовавший за ним голод, как в целом по стране, так и в некоторых районах Кубани, увеличивали число недовольных, толкали их в ряды противников советского режима. Новый подъем «бело-зеленого» движения начался уже весной следующего, 1921 г. Восстанавливались ранее разгромленные отряды и группы «бело-зеленых», создавались новые. Ранее ушедшие в подполье руководители повстанческих формирований времени даром не теряли. Ими учитывалось наличие потенциальных членов отрядов в каждой станице или хуторе, возможности каждого населенного пункта выставить нужное число одиночных казаков или подразделений, скажем взвод или сотню; выделить оружие, лошадей, повозки, средства связи и продовольствие. Через надежных людей рассылались инструкции и распоряжения, сообщались способы связи и тактика действий в подготовительный период. Примером такой работы одного из командиров отрядов может послужить нижеприводимый его приказ.

«Приказ командира отряда «Помощи Русской армии» Кубанского казачьего войска. 1 марта 1921 г.